Читать книгу - "Обратный отсчет - Олекса Белобров"

Пленный не проронил ни слова, головы не поднял и упрямо смотрел куда-то себе под ноги. Освещенный только карманным фонарем ротного, выглядел он скверно — провести весь день в раскаленной стальной коробке бэтээра — тяжко, кроме того, судя по всему, никто и не подумал ни напоить, ни накормить его.

Неожиданно Темиргалиев резким движением сунул фонарь Хантеру, а сам принялся избивать пленного. Бил жестоко — не только руками, но и ногами. Наблюдая за командиром, старший лейтенант отметил — тот владеет некоторыми приемами восточных единоборств, да и физически очень силен. Спустя какую-нибудь минуту пленный больше походил на труп, чем на живого человека.

— Теперь — ты! — забрав фонарь у замполита и тяжело дыша, велел ротный. На искаженном лице проступило некое подобие улыбки.

— С какой это стати? — возмутился Хантер. — Я его не в бою «на приз» взял, и вообще, как говорил Папандопуло, два раза его вижу: первый и последний. Тебе надо, командир, ты и бей! — С этими словами он развернулся и направился в «дом офицеров».

Однако не успел он ступить несколько шагов, как пьяный ротный жестким ударом сзади между лопаток сбил его с ног. Не сразу сообразив, что происходит, Хантер, уже на лету, автоматически выхватил нож и, когда капитан, навалившись сверху, попытался прижать к земле, молниеносным движением перевернулся на спину, и широкое сахалинское лезвие уперлось в кадык напавшего.

— Ах ты, бл…! — зашипел капитан, явно не ожидавший такого поворота событий. — Шестерка московская, я тебя, бл…, на ноль помножу, в куски порву! Ты строительством сюда приперся заниматься, да? — хрипел он, косясь на клинок, поблескивавший в опасной близости. — На мое место целишься? — Здравый рассудок окончательно покинул Темиргалиева.

— На фиг мне твое место! — прорычал Хантер, левой рукой удерживая нож в прежнем положении, а правой блокируя руку капитана, дабы не перехватил оружие. — Дурак ты, и про шестерку московскую тебе Монстр наплел! Отпускай меня! — закричал с ненавистью. — Не то проткну, как кабана! — Вывернувшись из-под потного, тяжелого ротного, он на всякий случай отскочил в сторону и сразу убрал «медвежатник» в ножны.

И бойцы, и пленный афганец ошеломленно следили за суровыми мужскими разборками.

— Я тебе щас, б…, устрою! — рванулся к строптивому заместителю Темиргалиев, пытаясь применить какой-то одному ему известный прием, но опоздал.

Хантер молниеносным движением сорвал с находившегося рядом бойца автомат. На то, чтобы снять оружие с предохранителя и дослать патрон в патронник, понадобилась доля секунды. Теперь дуло уперлось прямо в мокрый лоб капитана Темиргалиева.

— Только дернись! — прохрипел Петренко. — Пристрелю! — Для вящей убедительности приподнял ствол, нажав на спусковой крючок. Автомат забился, задрожал в умелых руках. Очередь прошла в двадцати сантиметрах от макушки ротного, на что тот никак не отреагировал.

— Хорошо… — негромко проговорил Темиргалиев. — Значит, так ты подчиняешься командиру в боевых условиях?

— Ты мне еще про прокуратуру напомни, — оскалился старший лейтенант, по-прежнему держа оружие наизготовку. — Давай, поехали прямо сейчас! — Он махнул рукой в сторону расположения бригады. — У меня под следствием там уж точно связей насобиралось. — Не к месту вспомнился капитан юстиции Серебряков. — Я тебе и протекцию обеспечу — лет на восемь, с конфискацией! — нервно хохотнул старший лейтенант, откровенно блефуя.

— Знаем-знаем, у тебя везде приятели, — на всякий случай отошел подальше от автоматного ствола капитан. — Ты у нас нигде не пропадешь. Только не здесь…

Хантер невежливо перебил:

— Я тебя, ротный, при свидетелях предупреждаю. — Он покосился на перепуганные лица десантников, которые, кажется, дорого дали бы, лишь бы оказаться подальше от зоны конфликта. — Следующего раза, чтоб ты ко мне прикоснулся хоть пальцем, не будет! Прикончу, как собаку! — с ненавистью выкрикнул старший лейтенант и нажал на спусковой крючок. Синеватое пламя из дульного среза забилось над дурной и пьяной головой капитана. — Запомнил, сволочь?! — хрипло проорал он, перекрывая грохот автоматной очереди.

— Запомнил… — как будто присмирел Темиргалиев — на выстрелы и матюги уже сбежались офицеры и прапорщики. — Но и ты попомни… — Капитан хотел было что-то добавить, но кто-то уже влез между ними, расталкивая в разные стороны, ротного заслонили, и Хантеру опять пришлось орать во весь голос, чтобы тот расслышал.

— И систему твою договорную с «духами» я тоже поломаю! Вместе со всеми твоими муслюмскими штучками!

— Дай килидж![63]— мертвым голосом произнес капитан, поворачиваясь к механику-водителю командирского БТР, с ужасом наблюдавшему за пьяной стычкой.

Тот стремглав нырнул в люк, извлек из бронированного чрева сверкающую саблю — настоящий турецкий кавалерийский клинок. Когда ротный схватил оружие, офицеры отшатнулись — «килидж» со свистом очертил круг над головой Темиргалиева. Старший лейтенант на всякий случай поспешно перевернул спаренный магазин автомата — «медвежатник» против «килиджа» явно не тянул.

Однако сабля предназначалась не для того, чтобы продолжить поединок. Приблизившись к пленному Мирзо, о котором в пылу потасовки все забыли, Темиргалиев сделал короткий замах и стремительным движением от плеча разрубил пленного пополам… Хрип мгновенно умершего «духа» и сдавленный вскрик одного из бойцов — вот и все, расслышанное окружающими.

Удар был нанесен совершенно профессионально. Рассечь одним движением человека на две полярно одинаковые половинки, от маковки до яиц, — на это способен только опытный кавалерист или… или палач, в котором не оставалось ничего человеческого.

Хантер обернулся — на лицах свидетелей гадкой сцены не было удивления. Надо полагать, Темиргалиев уже не раз позволял себе в их присутствии такие «демонстрации». Однако никто не выразил и одобрения.

— Заводи! — скомандовал капитан механику-водителю, вытирая клинок о труп. — Едем на «Грозный»… А ты, — обратился к заместителю, усаживаясь на броню, — готовься. В ближайшее время сменишь меня на «точке». Я сюда переберусь, а ты — на «Грозный»! Посмотрим, что ты там настроишь, строитель, мать твою!..

Оба бэтээра взревели и покатили в ночь, прорезая глухую тьму вспышками фар.

— Ну ты даешь, Александр Николаевич! — приблизился старший лейтенант Старов, ротный авторитет. — Вообще-то, давно пора его на место поставить! — Он сплюнул вслед удаляющейся паре боевых машин. — Хотя, — взводный понизил голос и придвинулся к Сашкиному уху, — у меня такое впечатление, что с нашим Рустамчиком что-то произошло. Раньше он никогда не поднимал руку ни на офицеров, ни на прапорщиков. Орать, оскорблять — это да, бывало. Не то допился до «белки», не то пора уже ему на замену. Он ведь в Афгане уже больше двух лет…

— Не знаю я, в чем тут дело, — отрубил Хантер, — зато другое знаю точно. Хватит нам тут сидеть, как жабы на болоте. Пора с этим кончать, как и с «договорняками» темиргалиевскими. Начинаем воевать, засиделись!