Читать книгу - "Министерство мокрых дел - Владимир Гриньков"

Было видно, что Сене эта формула понравилась. Он жил и редко задумывался о своей жизни. А ведь поводов для радости, как оказалось, было немного. Потому что другие люди жили гораздо лучше. И при этом ни за что не отвечали.

– Они приглашают меня к себе, – сообщил Сеня. – Партизаны эти.

– Да ну?! – не поверил Толик.

– Двадцать тысяч долларов дают. В месяц. И машину.

– А ты?

– А что я? – замешкался с ответом Сеня.

– Двадцать тысяч долларов! – с интонацией змея-искусителя подсказал Толик. – В месяц!..

– То-то и оно… – Тяжелый вздох.

– Машина бесплатно! – Это Толик.

И снова муравьевский вздох.

– Будешь трескать заморские продукты, – продолжал искушать измученную безденежьем душу торговца недвижимостью Толик. – Шмотки любые опять же. Телевизор японский, двадцать девять дюймов, и сотовый телефон. Хоть что-то из этого у тебя сейчас есть?

– Нету, – совсем уж закручинился Муравьев.

– И ты еще раздумываешь?

– Так ведь шлепнут! – озвучил собственные страхи Муравьев.

– Кто?

– Ну, не знаю. Милиция. Или спецназ какой пришлют.

– Чудак-человек! – признал Толик. – Люди эти пятьдесят с лишним лет в свое удовольствие живут, и никто их пальцем не тронул. Никто.

– Никто? – с надеждой переспросил Сеня.

– Никто. Никому до них нет дела. Творят, что хотят, и ничего им за это не делают.

Это был заключительный аккорд из песни про красивую жизнь. То, чего Сене подспудно не хватало. Два изначальных постулата устраивали его полностью – что можно жить, имея все, и ни за что не отвечать. А вот этого – что ничего за это не будет – до сих пор никто не произносил вслух. Толик первым произнес. Так сказать, нанес последний, завершающий мазок на картину предстоящей жизни. В той жизни не будет переполненных в «часы пик» вагонов метро и жадного Сениного шефа. Не будет извечной нехватки денег и поездок на лужниковскую барахолку за позорно дешевыми шмотками. Не будет боязни опоздать на работу и идиотов-клиентов, которым отныне не придется улыбаться через силу. Зато при полной безнаказанности получится достаток, хорошая еда, дорогие швейцарские часы и даже…

– А как ты думаешь – автомат мне дадут? – спросил Сеня и даже дышать перестал в предвкушении скорого восторга.

И вот тут Толик не выдержал и расхохотался. Крепился всю съемку, и наконец его прорвало.

Сеня смотрел непонимающе.

– Нормально, – сказал я оператору. – Снято. Конец фильма.

* * *

Мы не уехали из деревни сразу. Впереди было еще целых полдня, и мы решили остаться, сымпровизировав пикник, если уж представилась такая возможность. Сразу за деревней, в придорожном лесочке, нашли роскошную поляну, развели костер. Наши «партизаны» носили к костру высохшие до матовой серости ветки. Ошалевший от событий сегодняшнего дня Сеня Муравьев им помогал. Он уже почти вернулся к жизни, чему немало способствовало присутствие его шефа. Этого человека мы доставили к месту событий специально, чтобы переход Сени из «партизан» к мирной жизни произошел быстро и без эксцессов.

– Мне его жаль, – признался вполголоса Демин. – Такие перспективы открывались перед человеком. И вот все оказалось блефом.

– Обычное дело, – пожал я плечами. – Через это проходят многие из наших героев.

Вдалеке над залитой солнечным светом дорогой дрожал раскаленный воздух. Демин ушел к машине и вернулся с бутылкой минералки. Минералка оказалась теплой, почти горячей.

– Какая гадость! – оценила Светлана.

– Теплая вода – это не гадость, – наставительно сказал Илья. – Гадость – это теплая водка.

Наш администратор глубоко разбирался в этом предмете.

– Я вот сюжетец придумал, командир, – повернулся он ко мне. – Водопроводный кран, из которого течет водка! А? Впечатляет?

– Пока нет.

– Это не впечатляет, пока водка из крана не потекла. А как потечет – тут только успевай кассеты в видеокамере менять.

– В этом что-то есть, – признала Светлана. – Если идею довести до ума, может неплохо получиться.

– А где снимать? – спросил я. – В чьей-либо квартире?

– Пусть так.

– В квартире сложно. На своей территории человек чувствует себя достаточно уверенно. Да и съемку организовать непросто.

– Значит, в учреждении?

– Надо думать.

– Думай, командир, – напутствовал меня Демин. – А уж за нами задержки не будет.

И тут я увидел машину. Ту самую, темно-зеленую. Она преследовала меня все последние дни, и я уже узнавал ее с первого взгляда.

– Кому-нибудь знакома та машина?

Светлана и Илья проследили взглядом за направлением моей руки. Одновременно качнули головами.

– А что такое, командир? – озаботился Демин.

– Не знаю. Но эти ребята постоянно попадаются мне на глаза.

– Тайные недоброжелатели? Отечество в опасности?

– Ты бы не ерничал! – попросила его Светлана. – Лично мне это совсем не кажется шуткой.

– Какие шутки! – с совершенно серьезным видом парировал Илья. – А у нас тут десять автоматов. Возьмем гадов в кольцо…

Он не успел закончить свою мысль. Те, в машине, словно услышав его слова, наподдали газу, и иномарка рванула прочь. Через мгновение исчезла за деревьями, будто ее и не было.

– Они же нас боятся, – сказал беззаботно Демин. – Я, как только их увидел, сразу понял, что ребята они несерьезные.

* * *

Я привык к тому, что я нужен многим. Красиво отпечатанные приглашения ежедневно приходили в наш офис пачками. Если бы я на них отзывался, мне в один день предстояло бы посетить конкурс телевизионных программ региональных телекомпаний, войти в жюри парочки конкурсов красоты, выступить перед подрастающим поколением в трех-четырех школах города практически одновременно и еще успеть по целому десятку адресов, где именно меня, и только меня, жаждали видеть организаторы этих многочисленных мероприятий. Еще больше, чем присланных по почте приглашений, было телефонных звонков. Меня звали поприсутствовать то там то сям, и мне стоило немалых трудов объяснить звонившим, почему именно в назначенный ими день и час я не смогу быть. Иногда относились с пониманием, иногда обижались.

И хотя я привык уже ко всему, предложение Антона Бояркова сразило меня наповал. Он позвонил мне в один из дней и пригласил на встречу выпускников.

– Мы соберемся нашей группой, – сказал Антон. – Институтские друзья. Хотелось бы видеть вас.

– Я-то с вами не учился, – опешил я.

– Это не имеет значения! Мы все будем рады видеть вас!