Читать книгу - "Крутые парни - Стивен Хантер"

Но ни одна из банд не была так отвратительна, как белые бандиты, которые действительно правили в Маке бал, племя патологических мутантов и ублюдков, татуированных и безобразно толстых. Их волосы были смазаны жиром, как у викингов в походе, их беличьи глазки лучились злобой и ненавистью. Они могут изнасиловать или убить человека в течение секунды — это не вызовет у них никаких эмоций. Жирные, с огромными белыми животами и прихотливой красной тюремной татуировкой, покрывающей их матово-белую кожу, они были элитой уголовного мира. Козлиные эспаньолки, окладистые деревенские бороды, конские хвосты, прически всех видов. Их религией были отклонения от нормы, безразличие к своей и чужой боли, эти люди по самой своей сути ненормальные, их ненормальность выражена в превосходной степени. У некоторых из них, правда, еще сохранились немногие зубы.

Охваченный ужасом, Ричард благословлял защиту Лэймара, ему страстно хотелось сейчас же увидеть даже этого идиота Оделла. Он понимал, что не смеет ослушаться Лэймара. О, Лэймар умел делать людей послушными своей воле! Поэтому Ричард, высоко подняв голову, продолжал свой путь сквозь уголовные джунгли. Сердце его было готово взорваться от страха.

Мак без Лэймара? Боже, сама эта мысль повергала его в неописуемый ужас. Он же станет...

— Уи-шад.

Он поднял голову. Перед ним был другой его спаситель. Оделл.

* * *

Быстро сообразив, что надо делать, Лэймар прошел в камеру Фредди-дантиста. Фредди был занят тем, что раскрашивал модель двухмоторного самолета времен Второй мировой войны. Лэймар послал Фредди разыскать Гарри Фанта, надзирателя. Этот Гарри Фант был гением жульничества и хитрости. В своей голове он, вопреки всем уверениям психологов о пределах умственных способностей человека, держал необозримый архив всех событий, которые происходили в Маке, и даты этих событий.

Лэймар посмотрел на часы. Оставалось всего двадцать минут. Скоро заключенные начнут возвращаться в камеры. Скорее бы пришел этот проклятый Гарри.

Он вернулся в свою камеру, Из-под параши Лэймар достал лезвие — двухдюймовый кусок стали, вырезанный из кухонного ножа. Это орудие стоило Лэймару два блока сигарет. Если правильно воспользоваться такой штукой, можно убить человека одним едва заметным движением. Он делал подобное уже дважды. Этот фант подействовал на него успокаивающе. По крайней мере, он хоть умрет в драке.

Он дрался всю свою проклятую жизнь. Никогда не шла ему хорошая карта. Но это не имело значения, ведь он мужчина и должен делать свое дело, невзирая ни на что. Он должен стоически переносить все испытания. Однажды, когда ему было девятнадцать лет, дело было в Анадарко, двое полицейских трое суток продержали его в участке. Они сломали ему нос, челюсти, четыре ребра и пальцы на левой руке. Парни подозревали, что он изнасиловал индейскую девушку. Так оно и было, да и не одну ее он изнасиловал, просто остальные до того напугались, что побоялись жаловаться. Но Лэймар не доставил копам удовольствия и ни в чем не признался. Да и не впервой ему было выплевывать изо рта кровь и зубы.

От нечего делать он стал перебирать свои иллюстрированные журналы: «Джагз», «Лег шоу», «Диарс энд риарс». В конце он осторожно извлек ноябрьский номер «Пентхауса» за девяносто второй год и открыл его на середине. Там лежала Картина.

На Картине был изображен Лэймар Лев и его сучка-принцесса. Он вгляделся в изображение, узнавая свои черты в облике короля джунглей. В прекрасном лице женщины можно было прочесть чувство подчиненности, наивысшего проявления женской любви. На этом рисунке Ричарду удалось наконец правильно нарисовать женщине грудь. Она была пышной, но не слишком большой. Лэймар ненавидел гигантские сиськи. Ему нравились упругие, плотные груди, которые подрагивают, когда женщина бежит, но не болтаются при этом из стороны в сторону. Линии женской фигуры были довольно жирными. Это сам Лэймар обвел их карандашом, пытаясь разобраться, как Ричарду удалось сделать такой классный рисунок. Из-за этой «поправки» силуэт выглядел несколько тяжеловато.

В рисунке присутствовало что-то необъяснимое, что очень нравилось Лэймару. Пожалуй, это первая в его жизни вещь, которая ему так дорога. Он сложил картинку и сунул ее в карман в тот момент, когда вошел Гарри Фант. Гарри, самый старый из надзирателей, был в своей синей форме, при нем имелись переносной приемник-передатчик и дубинка. Револьвера у него не было.

— Лэймар, — сказал Фредди.

— Мы бежим отсюда. Сейчас. Нас трое. Ричард, Оделл и я. И ты тоже.

Гарри вскинул на него глаза. Шумно проглотил воздух. Его старческие веки увлажнились слезами:

— Лэймар...

— Мне пришлось убить в вашем душе этого ниггера — Малютку Джефферсона. Он хотел меня поиметь. А я знаю, что ты спер в канцелярии нужные бланки и можешь вывести нас из сектора камер, провести через пояс безопасности в коридор А, а оттуда во второй административный корпус.

Старин был уничтожен. В нем не осталось ничего — ни духа, ни злости. Ничего, кроме немощной слабости. Он стал похож на замерзший в холодную зимнюю ночь цветок. Он потупил взор, моля о пощаде.

— Я не могу этого сделать, Лэймар. Прошу тебя, не заставляй меня делать невозможное. Моей жене необходима операция. Внучка болеет легкими. Нам надо ее...

Но Лэймар был неумолим.

— Можешь, Гарри, еще как можешь. Ты пойми, здесь будет ад, когда обнаружится труп Малютки. Ниггеры меня убьют. Я не могу допустить, чтобы это произошло со мной и моими людьми. Мне придется ссучиться, я превращусь в стукача, а, между прочим, это ты поставлял героин папаше Пулу, а ЛСД и фенобарбитал Родни Смоллзу, и ни одна душа, кроме меня, не знает, что ты работаешь на два фронта. Да ведь ты и сам иногда балуешься амфетамином и приторговываешь порошком. Не так ли? А теперь отгадай, сколько мне понадобится времени, чтобы сдать тебя и тому, и другому? Правильно, старик. Все произойдет очень и очень быстро. Они разорвут тебя в клочья. От тебя останется мокрое место, кошмам Оделла поживиться будет нечем, так мало от тебя останется.

Гарри нервно посмотрел на часы. До закрытия камер оставалось около двадцати минут. Примерно столько же было в его распоряжении. Потом с ним будет покончено, как и предсказал ему Лэймар.

— Хорошо, — сказал он. — Будет неплохо, если при этом вы стукнете меня по голове. Это здорово поможет делу, а я еще, пожалуй, и медаль получу.

* * *

Дело было вовсе не в громадном росте Оделла. И не в том, что у него расщепленное небо, а в верхней губе дыра глубиной с Марианскую впадину. И не в том дело, что у него неимоверно длинные руки, а зубы черны, как гудрон. Не в том дело, что из-за своего физического уродства он мог дышать только ртом, при этом, когда он шел, это дыхание становилось таким шумным, что казалось, будто по железу водят грубым напильником.

Больше всего в Оделле поражала форма головы. Это было странное, ромбовидной формы сооружение. Создавалось впечатление, что ее вынесло из туловища каким-то нелепым взрывом; из маленького, точечных размеров подбородка вырастал широкий бледный лоб, который венчала конусообразная шапка ярко-рыжих волос. Он был покрыт веснушками, как Гек Финн, но его глаза были начисто лишены какого-либо выражения.