Читать книгу - "Право на месть - Александр Мазин"

Воистину, «приглядись – и увидишь рога сатаны!»

Но внешне отец Константин был мало похож на Мефистофеля. Его гладковыбритое лицо больше подходило какому-нибудь судье международной категории, и Ласковин не мог бы поклясться, что признал бы Лешинова по той цветной фотографии из холла.

«Святой отец и протоиерей» правой рукой обнимал густобрового и густобородого юношу с глазами потрясающей доверчивости и синевы, а левой опирался на плечо высокой миловидной девушки, взирающей на Лешинова со спаниелевой преданностью.

Больше женщин здесь не было. Зато мужчины – как на подбор. Лишь двое-трое – с нескладной фигурой Иннокентия Гужмы, да еще один толстяк лет под пятьдесят, примостившийся в углу с «тошибой» на коленях.

Однако Гужма так же уверенно раздвинул спортивного вида молодых людей, как пятью минутами раньше – пенсионерок.

– Вот, батя,– сказал он, подталкивая Ласковина.– Это я о нем говорил!

– Погоди,– доброжелательно, но властно прервал его Лешинов. И, обращаясь к прыщавому парню с сережкой в ухе, продолжил то, что говорил чуть раньше:

– Ты ничего им не должен. Единственный твой долг – здесь! – Подбородком, потому что руки его были заняты, Лешинов описал круг, заключая в него присутствующих.

– Ну может, вы сами, святой отец, поговорите с ними? – жалобным, с поскуливанием, голосом попросил прыщавый.– Они же думают, что я – ребенок!

– Если ты ребенок,– неторопливо произнес Лешинов,– то ты не должен приносить в дом деньги. Взрослые обязаны кормить и заботиться о своих детях. А если они хотят, чтобы ты зарабатывал для них, то, значит, ты – взрослый. И сам решишь, что и как тратить. Ну хорошо,– сказал он в ответ на умоляющий взгляд.– Я поговорю. Может, и родители твои уверуют вместе с тобой.

– Так,– произнес Лешинов, поворачиваясь к Гужме, а затем к Ласковину.– Ты сказал, импотенция?

Андрей перевел взгляд со «святого отца» на его окружение и поразился. Никто из этих ребят и углом рта не выразил ни насмешки, ни сочувствия. Как будто речь шла о ревматизме, а не о столь животрепещущем предмете.

– Импотенция? Ну, это мы поправим… – И впился взглядом в лицо Ласковина.

Андрей удивился, как переменилась внешность «святого отца». И намека на благообразие не осталось. Хорек, да и только.

И знакомое ощущение чужой воли, пытающейся пробраться внутрь тебя.

Ласковин, как учили, полностью «расслабил» сознание. Прием: «Смотри на здоровье, дорогой!» Нет сопротивления – нет мыслей. Как сквозь стекло. Но Лешинов оказался крут. Он и в «стекле» ухитрился увидеть больше, чем следовало.

Ласковин улыбнулся двойному смыслу «стекла», и тут Лешинов сказал недовольно и наставительно:

– Ложь – это грех!

Андрей приподнял брови, попытавшись скопировать наивность обнимаемого «святым отцом» бородача. Но Лешинов не купился.

– Ты зачем сюда пришел? – спросил он строго и при этом быстро взглянул на Гужму. В коротком этом взгляде Ласковин уловил беспокойство. Но если Лешинов волновался за Гужму, то Андрею следовало бы побеспокоиться о себе. Он всей спиной ощутил, как замерли-приготовились «последователи». Только скажи им отец-хозяин – живьем сожрут. По крайней мере, попытаются.

Сразу заныли поврежденные ребра.

– Зачем ты пришел? – повторил Лешинов и снял руки с преданных плечей.

Андрей обнаружил, как вокруг образовалась пустота: «последователи» отодвинулись, освобождая место. Сейчас либо накинутся сворой, либо уступят честь расправы вожаку. «Ну ладно,– с ледяным спокойствием подумал Ласковин.– Хоть позабавимся!»

– Хотел с вами встретиться,– бросил он небрежно. Но лицо выдавало. Маска воина. Впрочем, продемонстрировать немного силы иногда не вредно.

– Встретиться? – Лешинов прощупывал, искал: правду говорит Ласковин или опять врет.

Андрей говорил правду. Но если псевдопротоиерей спросит, зачем он хотел встретиться с ним, придется соврать. Расклад не в пользу Ласковина.

Однако Лешинов повел себя совсем не так, как мог бы предположить Андрей.

Оглядев Ласковина с головы до ног, он произнес негромко, но внятно:

– Выйдите все!

И все вышли. Абсолютное повиновение: учитель сказал, ученики исполнили. Все. Без звука. В большой комнате остались только трое: сам Ласковин, Лешинов и… девушка с преданными глазами.

– Кто тебя прислал? – спросил «святой отец».

Точь-в-точь тем же тоном, каким отец-командир из партии «Национального возрождения» осведомился пару недель назад: «Вы из Тулы?»

Андрей покачал головой.

– М-да,– произнес отец Константин.– Так уж и никто?

– Я сам себя прислал,– ответил Ласковин и приготовился.

Опасным человеком выглядел «святой отец». И не только выглядел, он был опасным человеком. Андрей чуял это всем своим еще не зажившим нутром.

– Не бойся,– произнес Лешинов, делая шаг вперед.– И не ври больше. Хотел со мной встретиться, так бы и сказал сразу. Я же вижу, кто ты!

«О черт!» – подумал Ласковин, с трудом удержавшись от того, чтобы отступить, в свою очередь, на шаг.

– Бог тебя привел,– уверенно сказал псевдоиерей.

– Возможно,– не стал спорить Ласковин.

– Я знаю! – заявил Лешинов и сделал еще один шаг, оказавшись рядом.– Не бойся меня!

И положил руку Андрею на плечо.

Тот с трудом подавил защитный рефлекс. Может, он и впрямь боится этого лжепророка?

От «святого отца» приятно пахло мужским лосьоном. Ему было удобно обнимать Ласковина: Лешинов был на добрых десять сантиметров выше ростом.

Андрей попытался расслабиться. Он посмотрел на загадочный золотой кулон.

– Символ наш,– угадав, произнес Лешинов, взяв двумя пальцами золотое украшение.– Когда-нибудь ты узнаешь, что в нем сокрыто. Такая сила! – В голосе псевдоиерея прозвучали нотки восторга.– Сила! Ты чувствуешь?

Ласковин пока ощущал только то, что Лешинов – в прекрасной спортивной форме, однако решил соврать.

– Да,– согласился он,– чувствую! «Святой отец» удовлетворенно кивнул.

– Ты ведь боец? – спросил он.– Каратэ?

– Да.

Чтобы определить это, не нужно было особой проницательности. Достаточно посмотреть на руки Андрея.

– Черный пояс?

– Коричневый.

На всякий случай Ласковин решил преуменьшить:

«Вызови в противнике самомнение!»

– А у меня – черный! (Надо же – попал.) Я сразу понял, что ты – каратэк. Это хорошо. В нашей церкви ценят настоящих бойцов. Умный, сильный и твердый в вере – высшая благодать. Как тебя зовут?

– Андрей.