Читать книгу - "Самоходка по прозвищу "Сука". Прямой наводкой по врагу! - Владимир Першанин"

Дивизион дрался неплохо, получив приказ держаться сколько можно. Но понятие «сколько можно» у германских и русских командиров разное. Тягачи и бронетранспортеры поторопились снять с позиций шесть оставшихся 75-миллиметровок, ровно половину дивизиона. Наши так бы не торопились. Шесть пушек и минометы, сосредоточенные на узкой дороге с затопленными обочинами, – немалая сила.

Но немецкие артиллеристы решили, что повоевали достаточно, и спешно убрались за бурлящую речку. Теперь рубежом на этом участке станет Ворскла, а мост наверняка взорвут. Но у советских танкистов тоже был свой приказ, который на войне должен исполняться безоговорочно. Возможно, экипажи Т-70 предчувствовали плохое, но лишь увеличили скорость, гоня прочь мысли о смерти.

Легкие танки успели миновать две трети моста, когда раздались несколько сильных взрывов. В воздух взлетели обломки бревен, куски толстого дощатого настила и мутные фонтаны воды вместе с илом и землей. Танк, который шел вторым, мгновенно исчез с поверхности. Несмотря на открытые люки, никто из экипажа выскочить не успел. Второй Т-70 уже был на берегу и сразу получил снаряд, перебивший гусеницу и размоловший ведущее зубчатое колесо. Экипаж из двух человек намеревались взять в плен. Это была бы неплохая добыча. Танкисты могли бы многое рассказать о составе передовых частей.

Как бы то ни было, а люди ценят свою жизнь. В безнадежной ситуации многие предпочитают плен. Во всяком случае, такие мысли мелькнули и у старшины, командира танка, и сержанта-механика. Но командир Т-70 хоть и носил звание «старшина», никогда не был хозяйственником. Воевал с сорок первого, хватил окружения, месяц плена и отчетливо представлял, что их ждет.

Испортили ситуацию и сами немцы, кинувшиеся к неподвижной машине. Они бежали, скользя по грязи, и выражение их лиц не обещало ничего хорошего. Будут выбивать нужные сведения, а затем прикончат. Они отступают, зачем тащить с собой пленных?

Старшина нажал на спуск пулемета, затем выстрелил из пушки. Двое солдат свалились на дорогу, третий крутился, схватившись за пробитую ногу. Все, путь к плену отрезан!

– Костя, бери автомат и гранаты, – скомандовал старшина, опустошая диск по шарахнувшимся в разные стороны солдатам. – Сейчас жахну еще разок, и смываемся. Выпрыгивай!

Он успел выстрелить из пушки и натренированным броском выскочил наружу. Механик-сержант вылезал из люка. Немецкий офицер что-то кричал, но, обозленные потерями и бессмысленным сопротивлением русских, солдаты открыли огонь.

Механик свесился из люка, выронив автомат. Старшина бежал к речке, готовый нырнуть, воспользовавшись своим последним шансом. В него стреляли сразу несколько человек по ногам, чтобы взять живым.

Прожгло левую часть голени. Он споткнулся и почувствовал еще один удар. Старшина обернулся и, нажимая на спуск, выпустил пять или шесть пуль подряд. На этот раз ударило в бедро. Танкист все же сумел добраться до размытого берега и прыгнул в воду.

Хороший пловец, он перемахнул бы эту реку, но обездвиженная нога тянула вниз. Старшину несло течением, с берега гулко, как в пустую бочку, стучал автомат. Очередь перехлестнула танкиста, все покрылось пеленой, и он исчез в быстром мутном потоке.

Головной Т-34 осторожно отползал. Обрушился кусок берега, вода плескалась совсем рядом. С правого берега Ворсклы ударили пушки, укрытые среди деревьев и кустарника. Сразу же ответили орудия «тридцатьчетверок». Десантники спрыгивали с брони и метались в поисках укрытия.

Неизвестно, насколько эффективным был огонь танковых пушек, но немецкие артиллеристы хорошо пристреляли подходы к переправе. Задымила одна, другая «тридцатьчетверка». Танки, скользя по перепаханной мокрой земле, отползали назад.

Две машины уже горели. Третья, с поврежденным двигателем, рывками пятилась, стреляя из пушки и обоих пулеметов. С ближнего Т-34 набросили буксир. Но огонь с правого берега был слишком плотным.

Загорелся поврежденный танк, из него выскакивал экипаж. Сбросили буксирный трос, чтобы дать уйти спасавшей их «тридцатьчетверке». Не успели. Снаряд, скорее всего кумулятивный, врезался в башню. Брызнул фонтан огненных искр, а через полминуты башню вскрыло взрывом изнутри, а танк превратился в горящий шар.

К переправе приближалась колонна грузовиков: тяжелые американские «студебеккеры» и наши ЗИС-5, набитые пехотой и с пушками на прицепах. Не слишком расторопный командир колонны, майор в плащ-палатке, выскочил наружу и окликнул скользившего по грязи десантника с простреленной рукой на весу.

– Что с переправой?

– Взорвали, – не останавливаясь, бросил на ходу боец.

– Мы и так опаздываем! – глянул на часы майор. – Что за бардак!

– Прикажите разворачиваться, – крикнул шофер. – Мы на открытом месте.

– Куда разворачиваться? Надо выяснить. Возможно…

Снаряд взорвался на обочине. Ближнюю к майору машину спасло то, что снаряд врезался глубоко во влажную землю и осколки пошли вверх. Часть немецких орудий и минометов перенесли огонь на колонну.

Грузовики загорались один за другим. Люди метались, не зная, что делать. Появился второй майор, командир артиллерийского дивизиона Раенко, получивший звание и орден на Курской дуге. Оба растерянно смотрели на сбившуюся в кучу колонну грузовиков. Водители, не дожидаясь команды, разворачивали машины.

Но время было упущено. Артиллерийский обстрел накрыл дорогу поджигая грузовики. От прямого попадания сдетонировал запас снарядов в лафете, отбросив в кювет искореженное орудие. Машины скользили по дороге, увязая в грязи, и мешали друг другу.

ЗИС-5 застрял, почти утонул в кювете. Бойцы спрыгивали с бортов и выбирались из жидкого месива, держа перед собой винтовки и автоматы – глубина была по пояс. Водитель другой машины дал слишком сильный газ, выбираясь из грязи. Лафет вместе с орудием перевернулся и потащился следом, как огромный якорь. Двигатель, не выдержав нагрузки, заглох.

Мощный «студебеккер», хоть и с усилием, но преодолел грязевую ловушку и выполз на более-менее твердую землю. Следующий за ним американский грузовик подбросило взрывом, вмяло кабину, разбило борт. Вспыхнул бензин в топливном баке. Очередной взрыв накрыл группу бежавших бойцов, раскидав в стороны убитых и раненых.

Ударная колонна угодила в огненный мешок. Немцы не надеялись отстоять мост, взорвали его, а теперь вели огонь по скопившимся и вновь подходящим группам. Самое трагичное в этой ситуации было то, что единое руководство отсутствовало.

Танковый батальон действовал сам по себе, имея задание прорваться как можно быстрее вперед, гнать, уничтожать врага, не давая ему передышки. В этом громогласном приказе не учли такую мелочь, как взорванный перед самым носом мост. Пехота на грузовиках (моторизованная часть!), ощетинившись пулеметами, должна была расширить прорыв, тоже уничтожать врага и подготовить позиции для наступления основных сил корпуса.

Артиллерийский дивизион майора Раенко обязан был подавлять вражеские огневые точки и срочно занять оборону на противоположном берегу. Имели свои задания саперы, связисты, минометчики, но все смешалось под вражеским огнем перед водной преградой. Хотя речка была отмечена на всех картах и взрыв моста можно было предусмотреть. Но саперы по какой-то причине отстали.