Читать книгу - "Последний аргумент закона - Андрей Воронин"

— На кой черт тебе эта книга понадобилась?

— Ты же сам сказал, что текст арабский.

— Откуда я мог знать?

Мещеряков смотрел то на Забродова, то на пса, то на словарь, на обложке которого проступали следы от зубов.

— Все равно, я ни хрена не понял!

— Обманул я тебя. Доберман не умеет читать по-арабски, — Забродов провел пальцем по замысловатой вязи, — пока выучил лишь английский. Тут, видишь, название продублировано.

Мещеряков, как идиот, подался вперед и рассмотрел на корешке английскую надпись, сделанную меньшим шрифтом.

— Теперь ты успокоился? Ну, в самом деле, невозможно же пса, подобранного на улице, за несколько дней научить читать по-арабски! По-английски он и то еле осилил, произношение у него ни к черту из-за не правильного прикуса.

Мещеряков еще долго хлопал бы глазами, если бы Забродов не предложил:

— Пойдем прогуляемся? Из-за твоего дурацкого звонка доберман на природу еще не выбирался.

— Это фокус какой-то, — бурчал полковник ГРУ в спину приятелю, когда они спускались по лестнице.

— Ну что ты, я не фокусник, а солидный человек, инструктор.

— Гад ты, а не инструктор! Я теперь несколько ночей кряду спать не смогу, буду прикидывать так и этак.

— Разминка мозгов — занятие полезное.

Мест для прогулки собак в центре города не так уж и много. Чтобы не пугать прохожих, Забродов вел пса в наморднике на коротком поводке, хотя знал, что тот абсолютно безобиден, потому что умен.

Они направлялись к небольшому запущенному парку, который располагался на месте старого кладбища. Кладбище снесли в пятидесятые годы, остались лишь старые деревья, да остатки аллей.

До него было минут десять хода.

Когда они дошли до первого перекрестка, Забродов окончательно убедился в том, что за ним следят. Будучи человеком обученным и искушенным, он чувствовал слежку издалека. Пока он обнаружил только одного человека — солидного, в дорогом плаще. Но по его поведению догадывался, что тот не один.

Мещеряков что-то болтал, пытался шутить, но Илларион слушал его в пол-уха. Он покрепче накрутил поводок на руку, не давая псу отдаляться. Людей на улице оказалось много.

«Я не ошибся, — подумал Илларион, — он следит за мной».

Забродов с Мещеряковым вошли в парк, миновав старую кирпичную ограду. Илларион спустил пса, и тот радостный, что получил свободу, рванулся вперед. Народа в парке практически не было, тут появлялись одни собачники, ведь ни киосков, ни скамеек здесь не стояло. Забродов не упускал возможности незаметно посмотреть назад. Он то делал вид, что счищает грязь с рукава, то якобы прикрывал от ветра зажигалку, когда прикуривал. Мужчина тоже оказался в парке, но близко не подходил.

«Ага, — отметил про себя Илларион, — вот еще двое появились!»

Вдалеке на аллейке стояли двое молодых мужчин. Они очень уж старательно не смотрели в сторону Забродова, зато пару раз обменялись взглядами с его преследователем.

«Это не убийцы, те глаза не мозолят, стреляют из укрытия, — усмехнулся Илларион. — Но и на обыкновенных топтунов не похожи, выучка в них чувствуется. Они не боятся засветиться. Значит, остается единственный вариант — мне хотят сказать что-то конфиденциальное, и пока со мной Мещеряков, разговора не произойдет».

— Это, конечно, интересно, — вклинился он в рассуждения Андрея, — но как ты думаешь, почему я пошел в парк подальше от людских глаз?

— Собаку выгулять.

— Свидание у меня здесь назначено. Мещеряков не сразу понял:

— Свидание? Чего ж ты прячешься? Ты же мужик холостой.

— Она женщина замужняя, — с достоинством произнес Забродов, — мы не хотим, чтобы нас видели вместе.

— Извини, — Мещеряков рад был услужить Забродову, тем более что услуга не требовала с его стороны никаких усилий. — Раз надо, значит, надо. Я враг тебе, что ли? Ты мне помог…

— Да…

— Красивая?

— В такую нельзя не влюбиться.

— Молодая?

— Для моего возраста все красивые женщины молодые. Красивая старость случается редко.

— Блондинка? Брюнетка?

— Нет, она крашеная — в зеленый цвет, — прочувствованно сказал Забродов, протягивая руку на прощание.

До рукопожатия можно говорить сколько угодно, но, пожав ладони, люди, как правило, спешат разбежаться в разные стороны.

Мещеряков подозрительно покосился на него и засеменил по дорожке.

«Вот и пойми его, правду говорит или разыгрывает».

Доберман догнал его, лизнул руку и опрометью бросился назад к Забродову.

— Пакость какая, — шептал Мещеряков, вытирая руку о штанину. Но сколько ни вытирал, неприятное чувство не покидало его.

Илларион, оставшись один, повернулся к мужчине, томившемуся в конце аллеи, и махнул ему рукой, давая понять, что давно заприметил слежку.

«Нервы у него в порядке», — подумал Илларион, увидев, что преследователь, совсем не смутившись, неторопливо двинулся к нему.

Двое других мужчин остались на своих местах. Опасности Забродов пока не ощущал. Человек, собирающийся ударить или убить, источает энергетическое поле, которое Илларион научился распознавать давно. Агрессией тут не пахло.

— Добрый день, — мужчина остановился, но руки не подал. Он демонстративно сцепил запястья у себя за спиной и немного насмешливо посмотрел на Иллариона.

— День так себе, — ответил Забродов.

— Кому-то он запомнится надолго, а кто-то не вспомнит о нем и следующим утром. Вы, если я не ошибаюсь, Илларион Забродов? — спросил незнакомец.

— Это не я сказал, а вы, — уклончиво ответил Илларион, понимая, что незнакомец не спрашивает, а просто дает понять, что ему кое-что известно.

— У меня к вам есть деловое предложение.

— У вас лично? — взгляд Иллариона стал неподвижным. Он чувствовал, что человек, который пытался произвести впечатление важного и самостоятельного субъекта, на самом деле кому-то подчиняется.

Незнакомец усмехнулся:

— Скажем, предложение от человека, которого я представляю.

— Деловое предложение — достаточно расплывчатая формулировка. Может, мне предлагают торговать семечками на остановках трамвая или устраивать тараканьи бега?

Пока еще Забродов не решил главной для себя задачи: в связи с чем к нему подкатились? То ли в связи с уничтоженной партией героина, то ли в связи с происшедшим на дороге? Для первого случая с ним говорили достаточно мягко, для второго — достаточно неопределенно.