Читать книгу - "Сгоревший клиент - Дмитрий Дубинин"

Головы бы оторвать тем, кто так нерационально расположил на московской земле старые дома, в первую очередь малоэтажки, которым по пятьдесят, сто, двести лет! А то и более. На их месте должны быть большие, современные здания в десятки этажей, дерзко и величественно поднимающиеся к небу силой инженерно-технической мысли. Здесь как раз тот случай, когда мертвые хватают живых. Мертвые – в данном случае трущобы-развалюхи, и без того готовые к сносу. Жизнь в этих домах – сущее мучение: сырость, плесень, трещины… проблемы с водопроводом и электричеством… крысы… Сложность не в том, чтобы выселить жильцов за МКАД – это не так уж и трудно. Многие даже обрадуются переезду в новую квартиру. Остальных так или иначе придется убеждать… И еще не было случая, чтобы кто-то остался неубежденным. Трудность и не в том, чтобы начать строительство в любой точке столицы – все зависит только от размера суммы за отвод. И уж конечно, ничего невозможного не окажется в наличии инженерно-технической мысли: турецкий архитектор подготовит проект; американская техника выдержит любые авралы; молдавские монтажники споро возведут стены и коммуникации; таджикские разнорабочие вынесут строительный мусор.

Проблема только в одном: уж слишком близко к никому не нужным развалюхам то и дело имеют место такие же малоэтажные домики; но их ни снести, ни перенести – поскольку памятники зодчества охраняются государством, и чем дальше, тем основательнее, поскольку со временем любое старинное сооружение становится лишь ценнее, словно предмет своего рода архитектурной коллекции. Если даже снести только трущобы, все равно нормальной стройки рядом с предметами коллекции не развернуть: слишком уж много ограничений. Что тут можно будет построить? В лучшем случае – маленькие офисные здания либо социальные проекты. То есть, ни о каких бизнес-центрах либо многоквартирных домах с автопарковками, супермаркетами и прочими бодибилдингами речи и быть не может.

У коллекционера можно выкупить предмет коллекции. Если же коллекционер упрям, его можно запугать. Обокрасть. Сделать нищим, чтобы он сам начал распродавать свое имущество. Словом, вариантов масса.

* * *

– И дело кончилось тем, что тебе просто слили все эти «предметы коллекции»? – спросил я.

– Не сказать, что так уж и «слили», – усмехнулся Зарецкий. – Мне это очень дорого обошлось… Очень дорого.

– Не дороже, чем тем, кто сгорел на Колхидской и Арбузова, – сказал я, не забывая дергать привязанными руками и корчить гримасы, якобы от сильной боли.

Зарецкий даже плечами не повел. Он спокойно достал сигару, не торопясь разжег ее… Сейчас он совсем не походил на того «скульптора», в обличье которого я впервые его увидел; в новеньком прикиде от Хьюго Босса Владимир выглядел как обычный хищник от серьезного бизнеса. Излишне, пожалуй, серьезного.

– Подозреваю, что поджигать дома под утро задумали специально, – продолжил я. – Чем больше жертв, тем меньше суеты с переселением. Верно?

– Ну и дурак же ты, – поморщился Владимир. – Поначалу вообще никто не собирался ничего сжигать. Просто этот Веслов… Словом, тоже дятел еще тот. Поистине, не заставляй дурака богу молиться – он тебе лоб расшибет!

– Это про дом номер четыре в Старокаменном переулке, который случайно попал в этот список? Да уж… В нем ведь живет фактический собственник российского «Обсидиана» господин Владимир Зарецкий. Кстати, когда список сократился до девяти домов? До того, как убрали Веслова или после?

– Дался тебе этот Веслов! Мало того, что дурак, так еще и шантажист!

– Сколько он захотел за молчание? Я бы на его месте потребовал бы не меньше миллиона в зелени, наверное…

– Какая разница? Много он захотел, очень много. Но как только понял, что с ним делиться не будут, то неосторожно брякнул о том, что будет стучать…

– Для этого тебе и понадобился Таганцев? Чтобы выудить всю информацию из Веслова, точно?

Поскольку Зарецкий промолчал, я продолжил:

– О том, что Веслов обречен, Игорь не знал. Он знал только то, что за выполнение задания получит где-то комнату в собственность – документы уже почти оформлены. Правда, вскоре он начал догадываться, что комнатой ему может стать гроб, и решил за лучшее исчезнуть… Я, правда, его нашел. И передал подарок от тебя – того самого кота, якобы твоей работы… Хотя, нет, ты над этой статуэткой тоже поработал – у кота в брюхе был спрятан «жучок». Подозреваю, что ты и в мою машину запихал маячок. Поэтому нас так быстро и накрыли на даче.

Я вот только не могу понять, как ты сумел так опустить Антона Мирова? Того самого мужика из Люберец, который когда-то был талантливым скульптором? Антон Миров, он же А-Мир. Такое клеймо он ставил на своих работах. Которые ты очень успешно выдавал за свои.

– Этот алкаш? Он вообще последние лет пятнадцать жил только потому, что я его кормил и содержал! Но ты частично прав… Мы когда-то начинали в одной мастерской. Если бы он поменьше жрал водку, да имел чуть побольше честолюбия…

– То мог бы остаться в живых, – закончил я. – За что ты его так? За то, что хотел поджечь твой дом? Или это действительно был цирк, устроенный для меня?

– Бутылки с бензином на улице он бросил специально, конечно. Чтобы ты лишний раз убедился в том, что мой дом якобы тоже остается в списке. Вообще, все это и было задумано как цирк для тебя; ведь все твои ходы, как и ты сам, очень предсказуемы. И представление шло своим чередом. До того момента, как выяснилось, что этот придурок Амир стал лить мне в подвал бензин, хотя у него в связке была еще и обычная вода. Я, кстати, до сих пор не могу понять – то ли он перепутал, то ли отомстить мне захотел… – Зарецкий, показывая мне свое недоумение, широко развел руками в стороны, осыпав пол сигарным пеплом.