Читать книгу - "Крестовый перевал - Сергей Зверев"

— О, как! Ну, о сроках моей кончины не тебе решать, козлина. А Богу…

Стоило мне произнести эти слова, как неудачливый стрелок схватил меня за руку, хватанул широко открытым ртом воздух, напрягся и… обмяк.

Освобождаясь от крепкой хватки, внезапно делаю следующее открытие: на указательном и среднем пальцах правой кисти отсутствуют по две фаланги. Ах, вот почему его рожа показалась мне такой знакомой! Мы действительно встречались с ним на Кавказе, и я отлично помню обстоятельства этих встреч.

Однако об этом позже. Сую паспорт в карман хозяина, а четки решаю на всякий случай прихватить — судя по виду, вещица очень старая и значимая.

Теперь следует посмотреть, что у меня с плечом — пропитавшаяся кровью футболка противно липнет к телу. И успеть смотаться до приезда «Скорой помощи» и наряда милиции, который непременно вызвали врачи. Это прописано в их обязанностях.

Сажусь в машину, пихаю остатки бинта под футболку и прижимаю к ране. Это даже не рана, а так… недоразумение. Словно рассекли кожу ударом кнута.

Затем с опаской поворачиваю ключ и… вместо привычного низкого гула слышу неприятный скрежет. Понятно. Приехали.

Ставлю рычаг на нейтралку, покидаю салон и толкаю пострадавший «Опель» подальше от пересечения Астраханской и Шелковичной…

Метров через двести бурлацкой работы нахожу свободное место на стоянке и наблюдаю за подъехавшими к АЗС спецмашинами.

* * *

Дождавшись, когда оперативная группа закончит обмеры с художественной фотографией места происшествия и уберется восвояси, я ловлю такси и прошу отбуксировать мою машину до ближайшего частного СТО, способного ремонтировать иномарки. Вначале, посчитал я, надо сделать, чтобы машина ездила. А уж после беспокоиться о разбитых стеклах, дырках в фюзеляже и залитом кровью кресле.

Парень попался сговорчивый: без лишних вопросов цепляет «Опель» тросом и медленно тащит по спящему городу…

Сидя за рулем и слушая надсадный скрежет разбитой подвески, я размышляю о Серафиме, о превратностях судьбы, о беспалом боевике, опять перешедшем мне дорогу…

Предыдущая, она же вторая, встреча с этим «духом» состоялась 16 февраля 2005 года в селе Кантышево, где мои ребята совместно с ротой внутренних войск и подразделением ОМОНа ликвидировали Абу Дзейта и его бандитов. Если быть точным, это произошло сразу после штурма невзрачного кирпичного дома. Операцией руководил полковник. Нормальный мужик с усталыми глазами: толковый, смелый — за спинами пацанов не прятался. Во время обыска кирпичного дома его ребята выносили на улицу мертвых, а раненому «духу» вкололи сильное обезболивающее, уложив затем обмякшее тело на носилки. Когда его проносили мимо, я, как и сегодня, обратил внимание на окровавленную правую кисть, судорожно сжимающую рану на животе. На указательном и среднем пальцах этой кисти отсутствовали по две фаланги. И отсечены они были не в том бою, а гораздо раньше — во время первой с ним встречи.

Впервые наши пути пересеклись месяцев за десять до штурма в Кантышево. Рядовой случай: ребята на блокпосте остановили невзрачную легковушку для проверки документов. Водила чист, как младенец; два пассажира — в розыске. Причем один — молодой да ранний — то ли под наркотой, то от рождения ушибленный. Сразу начал грозить, кидаться и не успокоился, пока морду не подравняли.

Везти в Грозный эту «сладкую парочку» «посчастливилось» мне. Дело нехитрое — окольцевали «духов» браслетами, запихали на заднее сиденье «УАЗа», два бойца утрамбовали их слева и справа; я занял место рядом с водилой. Поехали…

По мере приближения к Грозному обдолбанный снова завел свою шарманку: «Да я вас, русских свиней, убивал и буду убивать; резал вам глотки и буду резать; стрелял вас, как бешеных собак, и буду стрелять…» При этом норовит, сучара, дернуть меня за плечо и показать свою натруженную ладонь: «Вот, смотри! Вот этой самой рукой я держал кинжал, этими пальцами нажимал спусковой крючок…»

В общем, всю эту блевотину я слушал спокойно — мозгов у него, как у примата, да и те покорежило наркотой. Мало ли каких голосов наслушался? Цветных глюков насмотрелся…

Однако скоро чеченец допустил серьезную ошибку. Повествуя о своих «подвигах», он стал называть конкретные факты: тогда-то им был добит раненый сержант-контрактник Степанов; в таком-то месяце обезглавлен сотрудник МВД Ишкильдин; тогда-то забит до смерти прикладом автомата взятый в заложники помощник прокурора Кудинов. А неделю назад из снайперской винтовки им расстреляны два офицера и женщина, ехавшие в легковой машине.

О смерти сержанта-контрактника с сотрудником МВД я, возможно, и слышал, но в том году народу нашего полегло немало — каждого не упомнишь. Про обезглавленного помощника районного прокурора знаю — недели три назад слышал. А вот о расстрелянной легковушке мне было известно очень хорошо. Более того, я лично знал одного из погибших офицеров — командира роты из 46-й Отдельной бригады оперативного назначения, в расположении которой мы и квартируем.

Это разбудило дремавшую во мне ненависть.

— Останови, — приказал я водиле.

«Уазик» взбаламутил светлую пыль на обочине возле реденькой засушенной дубравы. До Грозного рукой подать.

Распахиваю заднюю дверцу.

— Дайте-ка мне его сюда.

С притихшего героя снимают наручники, выталкивают наружу. Ватные конечности не слушаются, глазки растерянно рыщут по сторонам.

— Держи, — подаю свой тяжелый кинжал.

«Дух» недоверчиво смотрит в упор.

— Бери-бери. Хочу посмотреть, на что ты способен. Воин Аллаха…

Растерянность в его глазах сменяется бешеной решимостью, но он медлит — кинжал пока остается у меня.

Понятно: побаивается тех, что остались в машине. У них меж коленок стволами вверх зажаты автоматы.

— Не сомневайся — потом они тебя пристрелят, — вкрадчиво обещаю чеченцу. И подзадориваю: — Но мне-то ты кишки выпустить успеешь, а? И сразу — на суд к Аллаху. Ну, давай же! Покажи свой героизм!..

Так я и знал — он выхватывает из моей руки кинжал! Почти без замаха пытается нанести удар снизу в живот, но я готов к такому повороту. Перехватываю запястье, а правой хорошо даю в челюсть.

«Дух» отлетает к кряжистому дубу и, приобняв его, мычит сквозь разбитые губы.

Подбираю кинжал, медленно подхожу сзади. Фиксирую на стволе дерева правую ладонь урода и одним ударом отсекаю по две фаланги с указательного и среднего пальцев правой руки.

— Чтобы больше не стрелял в людей, сучара. А не успокоишься — отхвачу и на левой!

Подтаскиваю скулящего бандита за шкирку к машине. Заталкиваю в салон и бросаю следом индивидуальный перевязочный пакет.

— Перевяжите…

Едем дальше. В машине почтительная тишина. И только «дух» изредка подвывает, мешая свои чеченские ругательства с нашими русскими…