Читать книгу - "Колумбийская балалайка - Александр Логачев"

К ним подошел Михаил, устав беседовать с Вовиком. Ботаник то ли придуривался, то ли в самом деле не понимал, о чем его спрашивают, но вместо ответа насчет продажи кроссовок пересказывал сценки из виденных им фильмов про Колумбию. Миша почувствовал, что если еще чуток послушает эту галиматью, то не выдержит и даст «ботанику» в рыло. Он переместился к лодке, встал рядом, вникая в суть обсуждения. Говорил Борисыч:

— Сколько, думаешь, спущенная лодка может весить? Килограммов пятнадцать?

— Такая? — Леша продолжал чесать затылок. — Не, больше. Двадцать, двадцать пять.

— Если понесем вдвоем, привязав к палке, чередуясь, то это не так уж и страшно. Других грузов, считай, и нет. А и вправду, случись река, быстрее и безопаснее будет на лодке.

— Быстрее не получится, надувать ртом придется. Безопаснее… да, тут не поспоришь.

— Надували ртом, бывало, — встрял в разговор Михаил. — Мутатень, в натуре. Измудохаешься, как папа Карло. Но надуть можно. А нам не обязательно до упора, лишь бы на воде держала. А чего, в шесть хлебальни-ков реально. Тем более днем, в жару-то, воздух разопрет, расширится до нужной упругости.

Где-то протяжно завопил какой-то зверь — то ли обезьяна-ревун, то ли кто еще из голосистых обитателей здешних лесов. Все вздрогнули.

— Уговорили, берем «резинку» с собой, — сказал Алексей. — Тогда выпускаем воздух. Вытаскивайте пробки из всех клапанов, сразу смотрите, чтоб пробки были привязаны на нитках. Непривязанные — по карманам. И быстрее! Отдыхать и помирать будем потом!

Сборы не заняли много времени. Прямо по пословице: нищему собраться — только подпоясаться.

Лодку скатали, положив внутрь доски, обвязали остатками капроновой веревки, найденной Борисычем в «бардачке» джипа и большей частью пущенной на «обманку» на дороге. Срезали деревце подходящей толщины, освободили от сучков, пропустили под веревку. Резиновый тюк теперь можно было нести, положив концы палки на плечи.

Нож вернулся к Борисычу, и тот доделал начатое: отрезал и у второго ботинка нос до подошвы. Отдал изделие хозяину. Мишка выдрал шнурки из гнезд, скатал их в ладони, изготовился зашвырнуть подальше, но его запястье было перехвачено жилистой рукой старика Борисыча.

— В карман сунь. Г лядишь, сгодится на что.

Мишка хмыкнул, но спрятал шнурки в карман. Потом надел обнову — сандалеты. Из-под волнистых краев толстой черной кожи высунулись поросшие темными волосками пальцы. Они зашевелились — на той ноге, которую выставил вперед, поворачивал на пятке и пристально разглядывал Михаил. Края ботинок широко расступались на голени, «языки» вывалились наружу. Людям с богатым воображением он мог напомнить обутого циркового медведя.

— Чистый Петрушка, блин, — дал он наконец заключение. И прозвучало оно совсем недобро.

— Ногу ты, конечно, натрешь, — пообещал ему Борисыч, — но до жилья дотянешь… Если оно существует.

— А если змеи? — встрепенулся Михаил. — Анаконды, твою маму… Не-е, я в джунгли не ходок. Да вы че?! Тяпнет, падла, за ногу. Или другая какая падла, их тут полно.

Они сгрудились на пятачке примятой травы, все, за исключением Алексея: тот отправился на берег — посмотреть, что творится на море. К зеленому, с белыми жилами бечевы, свертку был прислонен автомат, дожидаясь, кто его возьмет. Второй автомат висел у Борисыча за спиной. Мелкое барахло было уже пораспихано по карманам. Фонарик оттопыривал бок камуфляжной куртки, которую Татьяна застегнула на все пуговицы. А платье заправила в штаны. Да, ее ноги теперь согревали и предохраняли брюки павшего часового, которые ей уступил из джентльменских побуждений бой-френд Михаил. Портили образ женщины-«коммандос» не покрытые кепи военного образца волосы и неуставные розовые тапки с сиреневыми цветочками.

— Да, туда, — Татьянин пальчик указал в глубину леса, — что-то не хочется.

И она присела на скатанную «резинку». Уже по тому, с какой готовностью подогнулись ее ноги, было заметно, что ей действительно не хочется продираться через тропическую чащобу.

— На хрена нам в джунгли, не пойму? А, Борисыч? — почесал в затылке Михаил. — Это Леха уперся в джунгли. Он придумал. Любка что предлагала? Берегом идти. А он? А мы чего? Так и будем ходить за ним гуськом? Он в джунгли — мы в джунгли, он в болото — мы в болото… Как кобели за сукой. Почему не пойти по берегу, а, Борисыч?

— Айда к самолету, пиплы! — не дал Вовик ответить Борисычу. — Посмотрим, что от него осталось дельного.

Вовик вслед за Татьяной сменил стоячее положение на сидячее, но сел прямо на траву, сложив ноги по-турецки.

— Вот к самолету точно нельзя. Кроме того, что незачем. — Борисыч снял кепку, отер ею пот со лба. Странно, но у него еще находилась в организме жидкость, чтобы выходить потом. — К самолету они обязательно пошлют отряд.

— А если засаду, батя? Устроить им встречу! Прикинь, сколько стволов мы хапанем, — в очередной раз взвился Михаил, враз забыв про нелюбовь к джунглям.

— Ты на себя посмотри, потом на остальных. И патроны пересчитай, — остудил его Борисыч.

— Жаль, шоколадку акула сожрала, — вздохнула Люба. — Вместе с курткой. Я б не отказалась от дольки. Да и пить охота смертельно… Что ж ты делаешь, горе ты мое, ну-ка дай…

Последнее относилось к Вовику, занявшемуся сооружением головного убора из Любкиного полотенца. Действовал он путем завязыванием узлов со всех углов (видимо, вспомнив, как работяги мастерят «головные покрышки» из носовых платков), и у него ничего не получалось. И тут на помощь ему пришла Любка.

Со стороны океана послышалось шуршание раздвигаемой ногами травы, шелест листвы на отклоняемых руками ветвях — возвращался Леха.

— Тихо, не штормит покамест, — доложился он по прибытии. — Катеров нет, вертолеты не летят. Даже странно… Но мы их дожидаться не станем.

— А чего тебя на джунгли пробило? — с затаенным вызовом спросил моряка Михаил, забрасывая автомат на плечо.

— В смысле? — Алексей потянулся рукой к палке, скрепленной с резиновым грузом. — Кто еще берется? Танюха, поднимайся с лодки.

— Сиди, — рукой надавив на плечо, остановил поднимающуюся подругу Михаил. — Она не полезет в джунгли.

— Какие джунгли, о чем ты? — Выпрямившись, Алексей взглянул Мишке в глаза. — Кто говорил, что мы лезем в джунгли? Что мы там забыли? Ты же первый обломаешь себе пальцы… — Замшевый носок Лехиного тапка обозначил движение к сандалетам спонсора. — Изорвемся в клочья… — Леха оттянул двумя пальцами и отпустил свой «Рыбфлот». — Может, там, дальше, джунгли и вовсе непроходимы. Уж точно иссечемся, исцарапаемся в кровь… — Лехин корпус наклонился вперед, Лехин палец поочередно ткнул Любку в открытое плечо и Мишу в безволосую, не защищенную майкой грудь. — Опять же змеи, сиканожки всякие, зверушки могут. Берегом пойдем, по самому краю леса. Не вылезая на песок, там нас легко засечь. Но и не забираясь в гущину.

— Ну вот, другое дело. — Любка отодвинулась и оглядела свою работу с чувством удовлетворения. Теперь непутевую голову Владимира украшала вполне сносная чалма.