Читать книгу - "Горячая тень Афгана - Андрей Дышев"

— Вот так-то, некрофил, — сказал я. — А знаешь ли ты, что это такое?.. Нет, не стиральный порошок и не удобрение. Это героин, Бленский. Чистейший героин.

Я вогнал пальцы в пакет, разорвал его и высыпал содержимое в унитаз.

— Не стой, помогай мне! Раз-два, вскрыл, высыпал, взял новый. Ясна задача?.. Кто это там гремит?

Мы оба замерли, прислушиваясь. С противоположного конца коридора доносился громкий стук.

— В дверь ломятся, — прошептал он.

— Это прокуратура, — убедительным голосом ответил я. — Все, Бленский, твоя песенка спета. От наркотиков ты не отмоешься до конца своей жизни, учитывая, что она будет чрезвычайно короткой.

— Дверь заперта? — спросил он меня и посмотрел так, словно молил о пощаде.

— Да, но это не остановит солдат, если они начнут брать морг штурмом.

— Что же делать? — плаксивым голосом произнес он.

— Иди к двери, требуй, чтобы не мешали работать.

Он выскочил в коридор, подбежал к двери, откашлялся и, стараясь говорить сердито, спросил:

— Кого там принесло?

— Это полковник Довгий из прокуратуры, — услышал я голос из-за двери, — Откройте, пожалуйста!

— Посторонним вход воспрещен!

— Мне надо только спросить у вас…

— Не мешайте работать! Мы готовим к отправке тела убитых. Зайдите через три часа.

— Я хочу вас предупредить, — не унимался Довгий, — что у вас могут быть неприятности, если вы не откроете мне.

— Я занят! — отчаянно крикнул Бленский и, повернувшись, посмотрел на меня. Я кивнул, мол, правильно говоришь, продолжай в том же духе.

— У вас нет посторонних? — спросил Довгий и снова ударил по двери, похоже, ногой.

— Нет, одни покойники, — ответил Бленский. Вот жук, подумал я, еще шутить пытается.

— Я сейчас позову начальника госпиталя, — пригрозил Довгий. — И нам придется говорить в иной обстановке.

Голос за дверью смолк. Похоже, Довгий в самом деле пошел за начальником госпиталя. На цыпочках подлетел ко мне Бленский.

— Господи, я пропал! — заскулил он. — Если он приведет начальника, я не имею права не открыть. Что же делать? Что делать?

Он заламывал руки и с надеждой смотрел на меня, как обвиняемый на судью, которому предстоит вынести окончательный приговор. Я оттолкнул его, подошел к двери, пригнулся и посмотрел в щель. Метрах в двадцати от входа стоял солдат с повязкой и штык-ножом на поясе.

— Так я и знал, — вслух подумал я, зашел в «преисподнюю», сдвинул край жалюзи в сторону. Еще один солдат сидел на корточках в тени дерева. Рядом со мной засопел Бленский.

— Видел? — спросил я его. — Обложили. Уйти уже невозможно.

— Надо быстрее выкинуть весь порошок! — взмолился Бленский. — Пожалуйста, давай выкинем его к чертовой матери! Сейчас припрется начальник госпиталя.

— Да, — кивнул я. — Мне кажется, что ты сразу же отправишься за решетку. Что касается меня, то я врать прокурору не буду и честно расскажу им все, что мне известно.

К моему величайшему изумлению, Бленский грохнулся передо мной на колени, сложил свои синие ладошки и плачущим голосом заговорил:

— Умоляю! Умоляю! У меня двое детей, нам сейчас квартиру в Подмосковье дают. Я завязываю с этими делами! Никогда в жизни больше заниматься этим не буду. Я умоляю тебя — не выдавай! Что для этого надо сделать? Я все сделаю, все что захочешь.

— Ну ладно, вошь ползучая, — примирительно сказал я. — Согласен. Но если меня возьмут — я расскажу все.

— Да, да! Хорошо, хорошо! — Бленский так энергично закивал головой, что у него, как мне показалось, непременно должны были обломаться шейные позвонки. — Я тебя спрячу. Тебя никто не найдет.

— Ты меня спрячешь в гроб.

Бленский вытаращил на меня свои и без того выпученные глаза, приоткрыл рот.

— Куда-а-а? — одними губами прошептал он.

— В гроб, — повторил я. — На место этого чучела. Накроешь крышкой, заколотишь ящик и отправишь на «Черный тюльпан». Чего ты вылупился на меня? Что тебе не понятно?

— Все понятно, просто… я подумал… в гробу прятаться…

Все правильно понимал Бленский. Ложиться живому человеку в гроб — дело не самое приятное, но я решил играть до конца в эту дикую игру.

Мы вложили гроб в ящик. Я с содроганием посмотрел на цинковое ложе, выбил ногой маленькое стеклянное окошко, вырезанное сбоку, перекрестился и встал обеими ногами на дно гроба.

До нас снова донесся грохот из коридора. Кажется, уже несколько человек били ногами во входную дверь.

— Старший лейтенант Бленский!! — орал кто-то за окном. — Немедленно откройте дверь, иначе я прикажу ее выломать!

Я лег. Плечам, оказывается, было тесно, и мне пришлось чуть повернуться на бок. Зато по росту гробик был в самый раз.

— Ну-ка, Бленский, принеси мне одну пачку героинчика. Буду в дороге тащиться.

Начальник морга сбегал в уборную и принес мне пакет. Я кинул его себе под ноги.

— Закрывай! — сквозь зубы произнес я, потому что мне было страшно. Ну что такое гроб? — успокаивал я сам себя. Обыкновенный ящик. Похож на лодку. Мне ведь не страшно будет лечь на дно лодки.

Бленский, кряхтя, подтащил крышку.

— Имей в виду, Бленский, — напоследок предупредил я. — Если ты что-нибудь не так сделаешь — я тебя из гроба достану и не промахнусь.

Входная дверь визжала, скрипела, от грохота, казалось, содрогались стены. Крики на улице утихли. Пришло время решительных действий.

Крышка грохнулась на гроб и едва не достала меня по носу. Я на всякий случай подставил руки. Бленский придавил крышку, похоже, сев на гроб верхом.

— Нормально? — услышал я его приглушенный голос — уже из внешнего, далекого мира.

Потом я слышал, как он приколачивал к ящику оторванные доски.

И все стихло. Меня похоронили.