Читать книгу - "Филин - Андрей Воронин"

– Подъем!

Кристина, привыкшая к подобным выходкам отца, среагировала вяло, открыла глаза и лениво натянула на себя одеяло. Спать она предпочитала обнаженной.

Кабанов же, наоборот, укладываясь в постель, непременно облачался в полосатую пижаму. Даже сексом с женой он умудрялся заниматься, не снимая ни куртки, ни штанов.

– Чего сиськи напоказ выставила?

– Стучаться надо, папа.

– Кто ты такая, чтобы я к тебе стучался? Если я уже к родной дочери без стука войти не могу, какой же я отец и генерал?

Кристина тяжело вздохнула. Села, придерживая одеяло у самой шеи.

– Так ты еще и без трусов спишь? – увидел обнаженное бедро дочери Кабанов и радостно добавил:

– Проститутка!

– Я уже взрослая женщина, – не очень-то уверенно сообщила Кристина.

– Подъем! – вновь заорал Кабанов грозно и одновременно весело.

Так в свою бытность полковником он, бывало, кричал у самого уха задремавшего дневального: "Подъем!

Смирно!"

Но то ли женский ум устроен иначе, чем мужской, то ли генерал за последние годы разучился приказывать, дочка вяло махнула рукой:

– Папа, выйди, мне одеться надо.

– Тоже мне, кукла чертова! – пробурчал Кабанов, неохотно покидая комнату дочери. – Сама напросилась, чтобы я с ней поехал, а теперь выговаривает. Через полчаса выезд, – и он резко захлопнул дверь.

Убранство комнаты дочери временами его прямо-таки бесило.

"Все у нее не как у людей! Пропащее поколение.

Взять бы розги да отходить ее как следует!"

Но, несмотря ни на что, Кабанов Кристину любил как умел. Дочь в семье была как бы противовесом ему самому, а жена – точкой опоры. Не существовало такой просьбы, в которой Кабанов смог бы отказать Кристине. Для вида, конечно, упрямился, злился, но неизменно соглашался. Вот и теперь, когда дочь задумала сдавать на права, Кабанов скрепя сердце согласился, даже утром пожертвовал, чтобы отвезти дочь на автодром потренироваться в вождении.

Генерал так привык к мундиру, что, даже надевая гражданский костюм, в мыслях видел себя облаченным в военную форму. Носки он носил исключительно цвета хаки, и неважно, какого цвета был на нем костюм – темно-синий, коричневый или белый, как сегодня.

Кристина подошла к отцу в прихожей и сняла с его головы сетчатую плетеную шляпу с узкими полями.

– Папа, такие шляпы не носят уже лет тридцать.

Где ты ее отыскал?

– Хорошая шляпа, – изумился Кабанов, – почти неношеная.

Дочь отвернула кожаную полоску внутри тульи и продемонстрировала надпись: «Цена: 5 рублей».

– Сколько ей лет, папа?

– Дорогая шляпа, мне мама ее подарила.

Без головного убора генерал выходил на улицу чрезвычайно редко, разве что сильно выпив.

Кристина улыбнулась и сказала:

– Ладно, я ее понесу в руках, если без нее не можешь, – и, не дожидаясь ответа, вышла за дверь.

– Чертовка, – пробасил Кабанов. – Это ж надо, столько сил в нее вложили, столько учили, кормили, чтобы потом ее какой-нибудь проходимец в постель уложил.

Кабанов, конечно, предполагал, что Кристина давно не девственница, но старался себе в этом не признаваться. Генерал вышел из лифта, когда Кристина уже сбежала к двери подъезда.

– А я быстрей!

И Кабанову показалось, что перед ним не взрослая дочь, а девочка.

– Вбила ты себе в голову, что права получить надо. На кой черт они тебе дались?

– Все сейчас водят, – отвечала Кристина.

– Бабу за руль пускать нельзя.

– Ты устарел, папа.

– Нет, нельзя, если баба видит, что на нее машина несется, руль бросает и глаза закрывает.

Кабанов старательно укрепил за задним стеклом знак-треугольник, букву "У".

– Знаешь, что эта буква означает?

– Учебный? – пожала плечами Кристина.

– Убийца. По-нят-но? – по слогам произнес Кабанов. – Женщина за рулем – убийца. Куда тебе машину водить, все столбы в городе будут твоими, ни одного не пропустишь.

– Ты посмотри во двор, сколько женщин машины водят, и ездят, кстати, аккуратнее, чем мужчины.

За руль никогда пьяные не садятся, правила соблюдают, – Кристина попыталась было забраться за руль, но отец выгнал ее.

– До площадки поведу я.

Под стеклоочиститель машины была заткнута листовка с цветным портретом генерала. Издатели перестарались: звезды на погонах были изображены раза в полтора крупнее, чем положено по уставу, орденские планки, размытые и нечеткие, читались плохо. Но в этом был свой умысел, так казалось, что наград раза в два больше. «Сильная власть, справедливость и порядок», – гласила надпись внизу листовки.

– Видишь, – гордо сообщил Кабанов, – твой отец повсюду, а дочь родная меня ни в грош не ставит.

– Будто я не знаю, что твои листовки за деньги Нестерова печатали.

– Цыц! – прикрикнул Кабанов на дочь. – Чтобы я от тебя ни одной фамилии больше не слышал! Ясно? – он, злой и покрасневший, забрался за руль. – Пристегнись, – приказал дочери, сам же пристегиваться не стал.

В белом костюме за рулем машины генерал смотрелся внушительно. Его лицо имело странную особенность: сколько ни брей, все равно щеки и подбородок отливали синевой, как шкура старательно осмоленной свиньи. Единственным украшением в салоне «Волги» была небольшая иконка на приборной панели – святой Георгий, поражающий змия.

Генерал лихо подрезал черный «Мерседес», выезжая на улицу. Водитель, говоривший в это время по «мобильнику», еле успел затормозить.

– Козел, ездить еще не научился, а уже за рулем, – сказал генерал.

– Это ты правила нарушил, а не он.

– Не учи меня. Сперва правила выучить надо, а тогда можно и нарушать.

Кабанов водил машину лихо. Как мужчина с амбициями, он не мог позволить себе ехать, пристроившись кому-то в хвост. Он метался из ряда в ряд и неизменно оказывался на светофоре первым. Затем рвал вперед, радостно хлопал ладонью по рулю, видя, что остальные машины отстали.

– Ты никогда водить автомобиль не научишься, – бросил он дочери.

– Какой смысл в том, что ты гонишь? – удивилась Кристина. – На следующем светофоре все равно стоять придется.

Так оно и случилось. Кабанов простоял, ожидая зеленый сигнал, а его преспокойно нагнали остальные машины. Но он вновь и вновь вырывался вперед.

– Кто этой бабе права дал? – ругался он, не имея возможности обогнать белый «Фольксваген», за рулем которого сидела молодая женщина.