Читать книгу - "Арктическое вторжение - Сергей Донской"

«Латвия – государство на северо-востоке Европы. На севере граничит с Эстонией, на востоке с Россией, на юге с Белоруссией и Литвой. На западе омывается Балтийским морем. Общая площадь 64,5 тыс. кв. км. Население около 2,65 млн человек, из которых половина латыши, а остальные – русские, белорусы, украинцы, поляки и др.

Латвия известна не только бережно хранимыми шедеврами архитектуры и народными традициями, но и теплым побережьем Балтийского моря, десятками современных курортов, озерами, минеральными источниками и живописными ландшафтами.

Из географического справочника

Латвия – страна небольшая, но морей, рек, озер и прудов в ней очень даже много. Ну а там, где вода, там и рыба. Раз много воды – значит, и рыбы должно быть немало. Но получается все наоборот. Объем вылова рыбы в море за последние лет 10—15 сократился на порядок. Латвия, еще полтора десятилетия назад бывшая великой рыболовной страной (она занимала третье место в мире по количеству промысловых судов), стала даже не заурядной, а просто незаметной морской окраиной.

PRODUCT.RU, «Золотая рыба»

«Всего лишь человек» Глеб Грин смотрел в зеленые глаза немецкой овчарки и думал, что нет на свете собаки умнее и преданнее, чем эта.

Похоже, генерал Верещагин тоже думал так, поскольку держал у себя дома только немецких овчарок. Когда очередная любимица умирала, Верещагин брал лопату и собственноручно копал могилу в дальнем конце запущенного сада. Потом поднимал на руки отяжелевшее собачье тело, относил его к яме и хоронил, время от времени прикладываясь к плоской фляге. Никому из посторонних присутствовать при этом не позволялось. Начальник Управления федеральной охраны не мог допустить, чтобы его увидели со слезами на глазах.

Таких безымянных могил насчитывалось у ограды ровно шесть. Увидев их однажды, Грин прикинул, что при среднем сроке жизни овчарок Верещагину должно быть не менее восьмидесяти лет. Это при условии, что он завел себе первую собаку еще будучи сопливым пацаном. Однако генерал не походил на дряхлого старца. Шестьдесят, максимум шестьдесят пять лет. С неизбежным пузцом, но без избыточного веса. Слегка плешивый, зато в остальном мохнатый, как шмель. И голос соответствующий – низкий, гудящий.

– Нравится? – прогудел он, вороша кочергой поленья в камине.

Грин, не отрывая взгляда от лежащей на полу овчарки, ответил вопросом на вопрос:

– Опять Астра?

– Других кличек не признаю, – сказал Верещагин. – И пород тоже. Овчарки, только немецкие овчарки. И все поголовно Астры.

Услышав свое имя из хозяйских уст, Астра чутко шевельнула ушами и слегка отползла от пылающего камина, откуда то и дело вылетали угольки. Затем, снова положив тяжелую морду на лапы, уставилась немигающим взглядом на Грина. Это не было проявлением особой симпатии. Овчарка следила за гостем на тот случай, если ему вздумается обидеть ее двуногого бога, пахнущего алкоголем и табаком.

Верещагин не курил – он дымил, как паровоз. Сигарета почти постоянно находилась в его пожелтевших от никотина пальцах. Челюсти у него были вставные, поэтому трудно было определить, насколько сильный вред причинило курение генеральским зубам. Впрочем, настоящие зубы отсутствовали уже давно. Табак сожрал их, а теперь вплотную занялся легкими Верещагина – вернее, тем, что от них осталось.

– А знаешь, почему Астра? – неожиданно спросил Верещагин. – Сигареты были такие, дешевые и крепкие. Но начинал я не с «Астры», а с «Друга». Красная квадратная пачка, а на ней золотистая овчарка. Красиво. Сгубила меня эта красота. Мир-то она, может, и спасает, а людей гробит.