Читать книгу - "Русский вираж - Алексей Свиридов"

Боковым зрением он увидел, как с высокого табурета перед небольшим пультом поднимается парень в камуфляже, но у этого на поясе висела кобура, и рука парня уже вытягивала из нее оружие! Казак, толком еще не успевший осмотреться, отпрянул вправо, надеясь занять лучшую позицию, но под ноги попалось небольшое кресло, и он кувыркнулся через него — и это оказалось весьма кстати: прогремел выстрел, и что-то мелкое и противное брызнуло за головой Казака.

«Ах так?!» — он вскочил на ноги, одновременно поднимая и швыряя вперед кресло, примерно туда, откуда раздался выстрел, еще не видя противника, и тут же качнулся обратно к двери, мельком успев разглядеть, что Наташа, накинув второму арабу на шею свою чадру, висит на его спине, как разъяренная кошка, а тот отчаянно пытается освободиться.

Метательный снаряд Казака почти попал в цель, но охранник все-таки сумел увернуться, выстрелив при этом еще раз. Стрелял он не целясь, однако эффект от выстрела получился неожиданный: под потолком раздалось громкое шипение, и дежурное помещение в мгновение ока наполнилось холодным туманом, от которого у Казака тут же заслезились глаза. Однако, не обращая на это внимания, он согнулся, не видя ничего перед собой, рванулся вперед и угодил головой в грудь стрелявшему. Тот, продолжая держать одной рукой пистолет, другой тер глаза и от толчка рухнул на спину. Не давая парню опомниться, Казак уже знакомым движением угостил его лопаткой по черепу, а потом безо всякой жалости пнул ногой по кисти. Парень взвыл, а пистолет отлетел в другой конец комнаты. По идее, оба они должны были сейчас наперегонки рвануться к оружию, но вместо этого охранник попытался схватить уцелевшей рукой Казака за горло. Тот, недолго думая, перехватил эту руку и, налегши всем телом, начал заламывать ее назад. Делу неожиданно помог Наташин араб: в попытках освободиться он попытался перебросить ее через себя, но потерял равновесие и рухнул прямо Казаку на спину, добавив к его весу вес свой и девушки. Рука стрелка отчетливо и омерзительно захрустела и подалась вниз, оставшись под неестественным углом. Парень глухо охнул, и глаза его закатились.

Казак, отметив это про себя, тут же переключил внимание на последнего оставшегося охранника: тот продолжал елозить по полу, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Казак сгреб его жесткие темные волосы в ладонь и размашистым движением приложил охранника лицом о кафельную плитку пола — плитка была чистая, новенькая и покрыта забавными рисунками в виде птичек и кошечек. После того как Казак вздернул лицо араба вверх, на полу осталось красное пятно, словно кто-то нарисовал на кафеле еще и собаку.

— Ты как, живой? — поинтересовался Казак у охранника и, увидев осмысленный взгляд, не стал дожидаться ответа, а вновь приложил его об пол, а потом, для верности, еще раз.

— Наташка, найди пушку, живо! — крикнул он, внимательно следя за арабами: мало ли, вдруг очухаются?

Девушка быстрым движением сунула в руку Казаку концы покрывала, по-прежнему замотанного вокруг шеи охранника, пропала в тумане: наверху что-то продолжало шипеть.

— Черт… Не вижу ничего… — донеслось до него, и тут же: — Ага, вот он! Коля, ты где?

— Здесь, здесь! — подал он голос и вскоре уже сидел на корточках, сжимая в руке рукоятку пистолета. Он не разбирался в марках стрелкового оружия так хорошо, как Корсар, и не мог бы сказать, что за пушку он сейчас держит в руке. Но это оружие, оно работало — и этого было достаточно.

— Ну, что дальше? — спросила Наташа. Голос ее дрожал от возбуждения, и казалось, что она сейчас готова идти хоть к черту в зубы. «Ну, девчонка!» — подумал Казак и, чувствуя необходимость быть рассудительнее и спокойнее нее, нарочито бесстрастно ответил:

— Двери открой, чтобы эту дрянь вытянуло. Похоже, кондиционер продырявили.

Когда через несколько минут сквозняк действительно очистил помещение (жжение в глазах, правда, осталось), оказалось, что пуля угодила в воздухоохладитель, установленный под потолком. Что за газ в нем был, Казак не знал, но надеялся, что безвредный, — вряд ли опасное для здоровья вещество разрешили бы использовать в бытовом приборе. Но безопасное — не значит приятное. Кроме газа, в кондиционере оказалась еще какая-то мутно-коричневая жидкость, которая теперь капала вниз, собираясь лужицей на полу. Именно она и издавала резкий запах, и, чуть не наступив в лужицу, Казак в сердцах воскликнул:

— Что за дрисня… Ой, извини.

— Да ладно, — кротко ответила Наташа. — Оно похоже.

Кое-как отряхнувшись, Казак проверил остальные помещения поста: кроме главной комнаты, в которой теперь лежали двое, и туалета, где продолжал пребывать в счастливом забытьи третий охранник, здесь оказалась еще маленькая спальня с мягкой кроватью, что-то вроде комнаты отдыха — по крайней мере в ней стоял видеоблок, кресла, а на полу был разложен ковер, и наконец электрощитовая. Кроме распределительного щита, Казак обнаружил там еще один коммутационный блок, маленький и аккуратный, затейливо перемигивающийся красными и зелеными светодиодами.

Решив, что эта штука отвечает за связь, Казак решил было тут же разбить ее, но вовремя спохватился: мало ли, вдруг сигнализация так устроена, что потеря сигнала сразу же вызовет тревогу?

«К тому же, — сообразил он, — мы ведь можем использовать ее в своих интересах!» — и с этой мыслью он вернулся обратно к Наташе.

Девушка сидела, наставив пистолет на охранника, того самого, которого чуть не задушила покрывалом. Связанный по рукам и ногам, он лежал почти неподвижно, но через разбитые губы выплевывал все новые и новые порции слов. На вопрос, о чем идет речь, Наташа пожала плечами.

— Да так, ничего интересного… — но не удержалась и добавила с возмущением: — А еще говорят, что русская матерщина — самая изощренная в мире!

— Мне его заткнуть? — галантно спросил Казак.

— Да нет, ничего. Мне даже полезно, все-таки я приехала на языковую практику…

— Ну-ну… — покачал головой Казак, усмехнулся и сразу же посерьезнел: — Тогда, в порядке практики, спроси у него, как работает система сигнализации

Ответом была новая порция, как понял Казак, еще более яростной ругани.

— Ну и? — для порядка поинтересовался он и тут же сообразил, что заставлять Наташу повторять все это по-русски не стоит. — Ладно, не надо, я и так понял. Клиент нервничает. Тогда скажи ему… Скажи ему, что если он не расколется, то я его сейчас убью.

Видимо, несмотря на максимально кровожадную улыбку на лице, сказано это было без должного выражения, и «клиент» продолжал горячится. Казак задумался, потом сообразил:

— М-м-м… Наташ, извини, но тебе придется сказать ему… Скажи ему так: вот видишь инструмент? — он начал покачивать перед носом араба лопаткой, так, чтобы по остро наточенным граням побежали искорки. Налитые кровью глаза охранника задвигались в такт. «Ага, заинтересовался…» — И Казак негромко продолжил:

— Так вот, скажи ему дальше: вот этим самым инструментом я сейчас буду рубить ему яйца. По одному, то есть даже по половинке. А убивать, наоборот, не буду.