Читать книгу - "Гнев Цезаря - Богдан Сушинский"

– Но у нее, очевидно, слишком маленький запас автономного плавания.

– У нас были две субмарины чуть покрупнее, которые затем перебросили на завод, для ремонта. Так вот запас их автономного плавания составлял тысячу четыреста миль.

– Не так уж и мало, если учесть, что создавались они не для дальних плаваний.

– Вот и я говорю: трудно предположить, что «Горгона», как именуют этот шедевр миниатюрного субмаринного мастерства, в честь известного вам крохотного островка[28], способна доставить князя Боргезе и его диверсантов отсюда, из базы Сан-Джорджио, в Севастополь.

– Но еще труднее предположить, что Черный Князь рассчитывает на столь длительную одиссею вашей малютки. Понадобится корабль, который бы каким-то образом доставил субмарину к берегам Крыма, спустил на воду и был готов снова поднять на борт.

– Ну, хлопоты с возвращением мини-субмарины на корабль наверняка окажутся излишними, поскольку на задание пойдут смертники, не имеющие никаких шансов на спасение. Тем не менее согласен: этот вариант тоже следует отрабатывать. Я выяснял у наших специалистов подводников. У «Горгоны» очень тихий дизель, работающий значительно, скажем так, «утонченнее», нежели в предыдущей серии мини-субмарин[29], и значительно мощнее электродвигатель, благодаря которому к кораблю эта малютка способна приближаться почти бесшумно.

– Думаю, что осматривать вашу «Горгону» мы уже будем вместе с фрегат-капитаном Боргезе, когда выработаем четкое представление о том, как будет происходить диверсия в русском порту и какая именно малютка нам нужна.

30

Январь 1949 года. Албания.

Военно-морская база во Влёре

Когда они поднялись на палубу, по-зимнему неяркое пока еще солнце одаривало склоны окрестных гор последними лучами своей холодноватой благодати. Ветер, прорывающийся из моря сквозь скальный створ залива, не то чтобы усиливался, а становился все более влажным и пронизывающим, при первых же порывах которого начинаешь мечтать о теплой печке и вожделенных стенах дома; или хотя бы о костре и каком-либо укрытии.

Осмотревшись, Гайдук обратил внимание, что Жерми с лейтенантом-переводчиком Ланевским стоят у носовой орудийной башни, рядом с группой итальянских офицеров. Однако эти двое держались особняком, и подполковник понял, что встреча с таинственным германцем, о котором говорил «белогвардеец», опять откладывается.

– Я сам переговорю с графиней фон Жерми по поводу вашего поселения в отеле, – упредил Дмитрия атташе-генерал. – Мне это сделать будет проще, да и вам, подполковник, лишняя отговорка уже там, в управлении контрразведки, не помешает.

Как оказалось, Гайдук напрасно терзал себя сомнениями: просьбу Волынцева графиня восприняла как само собой разумеющееся:

– Именно такой вариант пребывания во Влёре я и собиралась ему предложить. Скажу больше: на всякий случай я уже заказала подполковнику номер в отеле.

– Похвальная предусмотрительность.

– Только не вздумайте ревновать, атташе-генерал.

– В голову такое не приходит. Сугубо служебная поездка.

– Мы ведь уже достаточно отдали «дань уважения друг другу», разве не так? – загадочно, по-девичьи запрокидывая голову, улыбнулась Жерми, беря Волынцева под руку и совершенно не обращая при этом внимания на своего верного «подпоручика».

– Напрасно ты волновался, Гайдук, – пригласил генерал Дмитрия присоединиться к ним. – Как говорят в таких случаях дипломаты, все решилось в духе взаимопонимания.

– У каждого из нас возникают проблемы, которые со своими знакомыми лучше обсуждать устами друзей. Или командиров и просто старших по званию, – тут же спохватился Дмитрий, понимая, что никаких оснований причислять к кругу своих друзей генерала Волынцева у него нет. Как, собственно, не существует и самого этого «круга», не сформировался почему-то. Не сложилось.

– В таком случае тебе, подполковник, повезло вдвойне, – заверил его атташе-генерал с присущей ему грустной миной на лице. – Мне приходится выступать как минимум в двух из трех названных тобой ипостасей. Так что пользуйся моим особым расположением.

Уже вчетвером они направились к трапу линкора. Вооруженный карабином вахтенный итальянец проводил их таким уничижительным взглядом, словно они спускались не на пирс, а в братскую могилу. Таким же взглядом он «отстреливал» и две машины, взятые напрокат людьми фон Жерми, на которых русские отправились к «Иллирии», хотя и пешком до нее можно было добраться менее чем через десять минут.

– И куда же девался ваш хваленый германец? – сквозь зубы процедил Гайдук, оказавшись на заднем сиденье рядом с Ланевским.

Он специально уселся так, оставив место рядом с водителем свободным, чтобы удобнее было общаться с лейтенантом. Однако тут же пожалел: проходя мимо таксиста – рослого широкоплечего крепыша со смугловатым лицом и по-орлиному изогнутым носом, – Дмитрий явственно почувствовал, как от этого парня повеяло ничем не скрытой силой и некоей нравственной агрессией. Словом, чем-то таким, что обычно источали фигуры и взгляды старых опытных следователей НКВД и военной контрразведки, то есть людей, по характеру, по жизни своей, а не только по профессии нацеленных на то, чтобы подавить уверенность допрашиваемого, дезориентировать его, сломить волю…

– Вообще-то германец обязан был находиться на линкоре. И наверняка должен был подойти, мы с графиней специально поджидали его.

– Может, вы слишком рано оставили корабль?

– Не думаю. Что-то наш эсэсовец темнит.

– Так он что, бывший эсэсовец?

– Формально – да, бывший, хотя, как вы понимаете… К тому же наколки с эсэсовскими номерами на руках не смываются и вообще удалению не подлежат. Говорят, их наносили особыми иголками-шприцами, из которых тушь впрыскивалась, доводя татуировки до костной ткани.

– Не уверен. Мне приходилось видеть эти клеймления на руках пленных эсэсовцев. Предполагаю, что речь идет об обычной лагерной татуировке, извести которую тоже непросто. Кстати, вам приходилось видеть наколки этого германца?

– Нет, конечно. Даже его самого я видел только один раз, да и то издали. Мы общались через посредника, одного из унтер-офицеров из команды «Джулио Чезаре». Напомню, что во время перехода линкора из Аугусты во Влёру на борту меня не было, я прилетел сюда самолетом вместе с графиней фон Жерми.