Читать книгу - "Бандит по особым поручениям - Борис Седов"

Вынув сигарету из лежащей перед ним пачки, он закурил и глубоко затянулся. Будь проклята эта работа…

Рома хотел встать легко, как это было все последние годы, но, облокотившись на стол, вдруг почувствовал, что закон гравитации вступил для него в новую фазу. Неведомая сила усаживает его обратно в этот мягкий, обитый кожей стул. Он устал за последнюю неделю больше, чем за весь предыдущий год. Труп Захарки Большого, резня в «Садко», странный тип по фамилии Мартынов, прилетевший из Америки. Это все завязано в какой-то один большой узел, концы которого никак не даются в руки. Странный, словно навязанный разговор с воспоминаниями о детском доме и всем, что было до него. Не пора ли снова в Белокуриху? Найти девочку с молодым «мужем», оттянуться с ней у какой-нибудь тропы к водопою и сбросить всю тяжесть, что сейчас никак не дает подняться?

Не здесь нужно искать, не здесь… Но все равно результат сейчас будет.

– Роман Алексеевич!

Подняв взгляд, Метлицкий увидел перед собой администратора.

– Это переходит всякие границы. Через полтора часа нужно открывать ресторан. В кухне ваши дикари перемешали все, что можно! В зале чудовищный беспорядок, в холодильнике двое амбалов бросают кухонные ножи в висящую оленью тушу, какой-то дознаватель дуршлагом ловит в бассейне карпов! Что происходит, Роман Алексеевич?! Я сейчас же звоню начальнику ГУВД! Это возмутительно!..

Развалившись в кресле, Метлицкий закинул ноги на стол.

– Звони. На мне все давно уже крест поставили. Ты мне жаловался на моих, я тебе что сказал? Ладно, я сказал, поговорю. Начальник ГУВД тебе то же самое скажет. Он на меня с прибором клал, а я – на тебя. Принцип субординации.

Администратор побелел лицом.

– Что происходит?.. Что я должен сделать?!

– Во! – обрадовался Метлицкий так, что даже подскочил. – Наконец-то! Теперь думай быстрее, что ты должен сделать, если хочешь, чтобы ресторан открылся через… – Дернув рукой, он уткнулся взглядом в часы. – Через час и двадцать две минуты. И я никому не скажу, что с тобой разговаривал.

Администратор, холеный сорокалетний мужик, начал ломаться, как обиженная женщина. По-милицейски – гнать дуру. А Метлицкий чувствовал, что у него повышается температура, учащается пульс, одновременно кончается терпение.

– Арнольд Аристархович, а из оленины какие блюда готовят?

– Ну дак… – растерялся администратор. – Отбивная, жаркое… Я сейчас, мигом…

– А котлеты из оленины делают?

– Помилуй господи! Котлеты?! Из оленины?! Это все равно что из черной икры паштет делать. Варварство! Я советую жаркое, Роман Алексеевич.

Метлицкий вынул из кармана мобильный телефон и набрал номер.

– Песцов, это ты ножи в оленя мечешь? Ты? Тунгу разрубить – и в мясорубку.

Захлопнув крышку телефона, он зевнул и закрыл глаза. Слушать визг администратора с открытыми глазами было неприятно вдвойне. Так он слышал лишь высокий звук, а иначе пришлось бы еще видеть лицо, перекошенное судорогой. Рома открыл глаза лишь раз. Для того чтобы набрать очередной номер.

– Мокрушин! Ты по-прежнему рыбачишь? В бассейн – пакет хлорки!

И снова закрыл глаза. Но вскоре пришлось опять открыть.

– Роман Алексеевич, вы меня губите? – Да.

– Я вспомнил, что происходило в ресторане в тот момент, когда в него вошли Халва с командой. – Администратор передернул узкими, но полными плечами. – Боже, какие они все противные…

– Прошу исключительно суть.

– Гулько… – замялся администратор.

– Я буду нем как могила, – заверил Рома. – Слово офицера. Первый раз, что ли? Арнольд Аристархович, если бы у вас была жена, разговор уже давно бы состоялся…

Тот улыбнулся и отмахнулся рукой.

– Скажете тоже, жена… Так вот…

Через полчаса Метлицкий пошел собирать свою команду.

В автобусе пахло хлоркой и свежим фаршем. Петр Смолин, переевший солянки, икал и, всякий раз зажимая предательски издающий звук рот, терпеливо выслушивал насмешки коллег. Дождавшись, когда машина выйдет на Красный проспект, Мокрушин перебрался поближе к улыбающемуся и глазеющему в окно Метлицкому.

– Ты вот все стыдишь меня, одергиваешь, насмехаешься… А ты посмотри, что я нашел под батареей.

Рома повернул голову и принял на ладонь маленький латунный цилиндр.

– Это незамеченная при осмотре гильза от пистолета, Мокрушин. Поздравляю. Не знаю, что делал бы без тебя. И без этой гильзы.

– Эта гильза не от пистолета, Метлицкий. Это гильза от револьвера.

– Ну и что?

– Сколько могла длиться молниеносная перестрелка между азербайджанцами?

– Секунд семь-восемь.

– Правильно, – согласился дознаватель. – За это время можно расстрелять магазин пистолета или барабан револьвера. Но невозможно заменить магазин или перезарядить револьвер.

– Ну и что?

– А то, что при осмотре не было обнаружено ни одной револьверной гильзы. Револьверы на полу были. А вот гильз от них – нет. Вроде все правильно: гильзы из револьверов не отражаются. Но я нашел одну. Она закатилась под батарею, и ее не заметили. Ребята собрали с пола все револьверные гильзы, Рома, потому что это «косяк» и «палево». Револьвер можно перезарядить только в спокойной обстановке и не так быстро, чтобы с огнем уложиться в семь секунд. Раненых добивали, Метлицкий, перезаряжая револьверы и пистолеты. А это значит, что айзеров перебил кто-то другой. Это ценнейший вещдок, Метлицкий!

– Точно, – сдвинув форточку окна в сторону, майор, к величайшему ужасу дознавателя, выбросил гильзу на дорогу.

– Ты что творишь?!!

– Я знаю, что происходило в этом ресторане с точностью до секунды и жеста. А из-за этой гильзы придется листов десять бумаг исписать и штуки три экспертизы назначить. – Сочтя разговор законченным, Метлицкий откинулся на сиденье и молчал до самого приезда к Управлению.