Читать книгу - "Война для двоих - Сергей Самаров"

– Появление на передовой будет рассматриваться как попытка к бегству и будет пресекаться немедленным расстрелом. Имейте в виду, я уже отдал приказ…

Майор Кокс знал об этом, знал и расписание занятий для операторов ЗРК, с которыми сирийские офицеры занимались, обучая их общаться с приборами, намного более сложными, чем простой автомат и даже пулемет, и потому был уверен, что застанет сирийцев на месте. Более того, когда кто-то из них отлучался по какой-то собственной надобности, охрана из соседней комнаты сообщала Коксу об этом. В этот раз сообщения не поступало.

По дороге к подвалу Джереми еще дважды посматривал на часы, после чего оба раза заметно снижал скорость, хотя обычно он привык ходить быстро. В данном же случае, как думал сам Джереми, он просто давал возможность капитану Греми сделать то, что тому было предписано. Все это входило в планы, изначально разработанные в Управлении борьбы с наркотиками США и утвержденные сначала опытными специалистами-провокаторами ЦРУ, на счету которых было великое множество подобных дел, воплощенных в жизнь и сработавших, а потом и помощником президента по разведке. А сам полковник Цитукас, как и капитан Греми, были простыми исполнителями, пешками в серьезной игре, как любил говорить о своей деятельности Цитукас. Правда, им в помощь для подстраховки был выделен опытный полковник Воннегут, но его поддержка сводилась больше к словам и лестным оценкам в отношении коллег, поскольку Воннегут знал амира Роухана еще по Афганистану времен афгано-советской войны. Тогда Воннегут носил звание первого лейтенанта^[38], но служил уже в Лэнгли^[39].

Замедляя шаги, Кокс понимал, что в данном случае он просто перестраховывается, и капитан ЦРУ уже давно должен быть на месте. Ему, в самом деле, требуется только узкую парижскую улочку перейти и подняться на второй этаж в мансарду, где живут мать с дочерью. Тем не менее даже при неторопливом темпе передвижения Джереми с помощником добрались до развалин нужного дома за восемь минут. Осталось свернуть в проулок, зайти во двор и оттуда спуститься в подвал. Только в тот момент, когда майор с Абдурахманом свернули во двор и подошли к спуску в подвал, Джереми заметил, что вот-вот начнет темнеть, а внизу, в подвале, лишенном электрического освещения, уже, наверное, совсем темно. И это хорошо, потому что темнота способствует обострению воображения. Там, в Париже, обострять женщинам воображение и не требовалось. Сплющенное лицо Греми, его гигантский баскетбольный рост и несуразно-объемный живот и на свету впечатлят даже мужчину. А вот майору аль-Хабиби повысить уровень воображения было бы неплохо. Напарник майора, разделяющий с ним жилище, в данном случае вообще никакой роли не играл. Его, говоря честно, уже давно расстреляли бы, впрочем, как и самого майора тоже, если бы не Джереми Кокс. Аль-Хабиби был нужен Коксу потому, что он служил, как говорил амир Роухан, в подразделении прикрытия, то есть в части ПВО дивизии сирийского спецназа «Силы тигра», и, вероятно, имел свободный доступ к генералу Сухелю. Но даже если не имел, это не имело значения. Дать показания он всегда мог. А заставить его дать необходимые показания – это уже задача для майора Кокса. Капитан Сахим, напарник майора аль-Хабиби, при этом был оставлен в живых тоже по просьбе Джереми Кокса. И только для того, чтобы не нервировать Гиваргиса, не настораживать его и не побуждать к каким-то ответным действиям. Хотя сирийские офицеры оружия при себе не имели и не могли бы противопоставить Джереми физическое сопротивление, тем не менее Кокс предпочел раньше времени не злить Гиваргиса расстрелом напарника. Кто знает, может, они стали друзьями. При этом Джереми учитывал и данные, полученные на капитана Сахима от людей амира Роухана. По всему выходило, что капитан Абдулхамид Сахим – типичный сириец, лишенный воинственности, ставший офицером просто по случаю и способный при определенном давлении стать скорее помощником Кокса, чем поддержать в беде Гиваргиса. Более того, хотя раньше капитан Сахим служил в других частях, была надежда, что генерал Сухель оставит его у себя по просьбе майора аль-Хабиби. И Сахим будет выполнять роль контролера при майоре. Контролера, который будет обо всем докладывать майору Коксу.

Перед лестницей в подвал Джереми остановился и посмотрел на Абдурахмана:

– Когда ты договорился передавать товар?

– Сегодня в три пятнадцать утра. Большая лодка с русского сухогруза подплывет к мысу, мы ее загрузим, а дальше все пойдет по плану.

– Не слишком поздно? Уже будет светло.

– Нет, сэр. Вы плохо знаете местное море. Утром вокруг мыса будет стоять туман.

– Готово все? Где мешки?

– Мешки – в тайнике на месте передачи. Под охраной, как я вам и говорил, сэр.

Джереми удовлетворенно кивнул. Ему, честно говоря, нравилось работать с такими людьми, как Абдурахман. Он был человеком незатейливым, похоже, бесхитростным и открытым. На него можно было положиться, не ожидая никакого подвоха. Абдурахман умел делать дело, не ища личной выгоды. В этом отношении с ним было даже легче, чем с тем же полковником ЦРУ Воннегутом. Единственным и главным недостатком Абдурахмана был басовитый голос. Он не умел говорить шепотом, и это не нравилось Коксу.

Внизу, кажется, услышали разговор на лестнице. За темным провалом входа послышались шаги, потом мелькнул луч фонарика, и за дверной проем, дверь в котором была давно выломана вместе с косяками и расколота, скорее всего, на дрова, выглянуло лицо капитана Сахима. Капитан обернулся и что-то сказал в темноту на незнакомом языке. В Сирии обычно говорили на арабском, которым Джереми владел прекрасно, но сейчас он не разобрал ни одного слова из сказанного.

– На каком он языке разговаривает? – обернувшись через плечо, спросил майор Абдурахмана.

– Не знаю, сэр. Думаю, что на алавитском. Они же оба алавиты^[40].

Алавитского языка Джереми не знал, поэтому поинтересовался у помощника:

– А ты сам алавитский не понимаешь?

– Нет, сэр. Я же родом из Грузии. Но я даже грузинский язык почти не знаю. У нас в селе не было грузин. Только чеченский и арабский, как всякий правоверный мусульманин.

Джереми подумал было, что неплохо бы было взять с собой человека, владеющего алавитским языком, чтобы он послушал разговор двух сирийских офицеров, а потом перевел. Но тут на лестницу вышел сам майор Гиваргис аль-Хабиби, и Кокс вынужден был повернуться к нему…