Читать книгу - "Зачистка - Николай Иванов"

2.

Только какой к черту на войне у разведчика «другой раз»!

— Товарищ капитан, вас Москва, — разбудил меня в самую рань посыльный из РЭБа — управления радиоэлектронной борьбы.

— Что за спешность, — спрашиваю, лишь бы отойти от сна.

— Не сказали, — пожал плечами сержант, белочкой лузгая семечки из кулька.

— И правильно сделали, — беру из кулька щепотку, разминаю челюсти. — Меньше знаешь, дольше служишь.

— Да мне как-то дольше и не надо, — отодвигается сержант, видя, что я, набирая разбег, поглощаю семечки отнюдь не медленнее его. — Мне бы наоборот, досрочно…

Глядит на всякий случай преданно: вдруг имею такие полномочия. Даже если бы и имел, придерживаюсь иного принципа:

— В армии, товарищ сержант, тогда порядок, когда все происходит вовремя. А не раньше или позже. Иди сюда.

Сержант вытягивается рядом. Забираю остатки семечек.

— Передай — иду.

Казармы РЭБ располагались в самом дальнем углу городка, подальше от посторонних глаз, и тащиться пришлось через плац, мимо военторговских палаток, кочегарки и столовой, к дверям которой только-только подвезли свежий хлеб. Первым желанием было украсть батон, оторвать корку и насытить переувлажненный вчерашними посиделками желудок, но за хлебовозкой неотрывно наблюдала едва поместившаяся в окне повариха, и мысль ушла так же легко, как и появилась.

В дежурке связистов, отгороженной от общего зала стеклянной перегородкой, мне выделили стол, принесли кондуит с расшифровкой последних радиоперехватов. Записи шли быстрым, почти врачебным нераспознаваемым почерком, но и мы ведь жизнь положили на то, чтобы научиться разбирать подобные каракули в донесениях:

«157,001 МГц.

22.04.

Абдул — н/у (неустановленному лицу).

— Утром будут журналисты из Москвы, телевидение. Надо дать интервью, что войну выиграем.

— Базара нет.

— Потом нужно будет обеспечить им коридор на возвращение.

— Такой есть. А когда их самих будем брать? Это же миллионы баксов бегают перед глазами!

— Жди момент. Пока они нам нужны как презерватив».

Та-ак, и кому какие еще требуются доказательства «независимости» нашей прессы образца 1996 года? Значит, моя подкожная неприязнь к журналистской братии вполне объяснима. Дать бы пару таких сообщений в их же газетенки, только кто же захочет узнать о себе правду? Такую правду! Так что будем пока читать в единственном экземпляре…

Вошел дежурный, прилип с черным фломастером к огромной, на всю стену, карте Северного Кавказа. На ней уже не оставалось живого места от обозначений, в какой точке, когда и кто выходил на связь. Я поначалу удивлялся: почему, имея точнейшие координаты, ни артиллерия, ни авиация не наносят удар по району? Летели бы клочки по закоулочкам от всей этой бородатой шелупони! Неужели и здесь рукой военных операторов водят политики?

Однако, послужив, вник в начальственную мудрость. И причина оказалась банальна: боевиков стало слишком много. Уничтожая одного главаря с рацией, мы мало чего добивались, так как на его место тут же избирался новый полевой командир. Или банда дробилась на несколько групп, что создавало еще больше неразберихи: за мелочью можно гоняться по горам до пенсии. Поэтому требовалось выбить сначала критическую массу самих бандитов, которые как раз и группировались вокруг командиров.

«152 011 МГц.

09.07.

Шатой — Полковнику.

— Это я. Местность осмотрел?

— Хорошее место, на букву «А», третье село от тебя.

— Укрепись и посиди день-два. Возможна добыча.

— Полакомимся».

«156 137 МГц.

10.24.

Грузин — Бача.

— Нас зажимают. Нужна подмога, подмога, подмога.

— Идет «Шахид» на подмогу.

— Он — говно. Мне пришли «Бородача».

У меня, как представителя Главного разведуправления Генерального штаба, существовали точечные задания, о которых не всегда обязательно было знать даже в штабе группировки. Для них существовал вынырнувший из Москвы, словно черт из табакерки, капитан Иван Петров, чьи просьбы и рекомендации требовалось незамедлительно выполнять — и все, больше никаких вопросов. Потому для оперативной конспирации приходится читать практически все подряд. Голова вроде не забивалась, общая обстановка рисовалась более конкретно, но ведь не за этим меня сегодня так рано подняли с постели.

А вот, наконец, и то, что наверняка заинтересовало Москву, а значит, становится и моим кровным делом:

«154 112 МГц.

О5.52.

Акробат — Ястребу:

— Аллаху акбар. Сбор двадцать второго августа. Есть возможность накрыть всех сразу. Подтяни все свои группы, ударим один раз.

— Со мной не расплатились еще за подрыв комендатуры в мае.

— Деньги на подходе. А если накроем съезд, получим в два раза больше.

— Хорошо. Будем. Но насчет долга имей в виду. Мне моим бойцам тоже что-то платить надо».

Не успел поднять голову, как передо мной вырос майор с щеголеватыми тонкими усиками над еще более тонкими губами. Я его практически не замечал: сидел в углу офицер — и сидел, занимался своими бумажками. Но при этом, оказывается, тайно наблюдал за моими действиями, даже издали прекрасно ориентируясь в записях. И едва я дошел до нужной страницы и нужного места, мне поднесли на ладони-блюдечке с каемочкой аккуратных ногтей дополнительную информацию, о которой только хотел заикнуться:

«22 августа в Гудермесе запланировано проведение совещания с вновь избранными главами администраций районов республики и активистами из числа сторонников федеральной власти — всего около ста человек.

По последним разведданным, «Ястреб» способен собрать вокруг себя до ста боевиков, «Акробат» — до 120».

Майор стоял рядом, готовый предугадать мои новые желания, но он для меня умер. Для меня теперь важнее был календарь на стене с передвижным красным окошком. До цифры «22» оставалась еще целая строчка пустых квадратиков, и пока я разбрасывал по ним первичные мероприятия, глаз «замылился» и красное окошко легко и незаметно превратилось в черную траурную рамку. Что за ерунда? Чур, не нас! Встряхнулся, вернул цвета в подобающие им расцветки. Перевел взгляд на майора. Чтобы отвлечься, набрать дистанцию, издали оценить полученные сведения, попытался предугадать ему иную судьбу, ежели он не надел бы погоны. По всему выходило, что потерял он себя для театра или кино: женщин такой типаж сводит с ума. Еще один адъютант его превосходительства. Купался бы в славе и в будуарах у актрисочек, а он вот возится с всевозможными циркачами и пернатыми.

Майор, угадав, что думаю о нем, вопросительно изогнул тонкие, почти женские брови. Являя саму проницательность и насмехаясь над ролью, которую я попытался определить ему, сообщил: