Читать книгу - "Братишка, оставь покурить! - Николай Стародымов"

— Я тебе верю, Прсвет, — сказала она все так же напряженно. — Я тебе хочу верить… Пообещай мне, что то, что я тебе сейчас скажу, не будет мне во вред.

Поистине это был день непрерывной череды загадок.

— Обещаю, — не стал я уточнять формулировку. — Даю тебе слово русского офицера.

Девушка удовлетворенно кивнула.

— Хорошо. С тобой хотят поговорить мои братья.

Я всю жизнь мечтал поговорить с ее братьями!

— Зачем?

Сказав главное, она стала разговаривать свободнее, непринужденнее.

— Они тебе об этом сами скажут.

Похоже, никуда мне не подеваться, придется уважить ее просьбу.

— Когда и как мы с ними встретимся? — обреченно спросил я у нее.

Однако серия ставящих меня в тупик заявлений, отпущенных провидением на этот день, как выяснилось, еще не закончилась.

— Они тебя ждут.

Значит, встреча с ее братьями состоится не в некие неопределенные времена, а прямо сейчас…

— Где?

Мириам вновь запнулась.

— Ты обещал, Прсвет, — напомнила она.

— Раз обещал, значит, сдержу слово, — чуть раздраженно подтвердил я.

— Они тут совсем недалеко.

Так вон чего боялась девушка! Если сербы узнают, что где-то рядом находятся несколько мусликов, тем жить останется только до заката.

Но ведь с другой стороны, если я уйду, никому не сказав куда именно, неизвестно, что будет со мной! Обман неверного, согласно ислама, не только не является грехом, но и превозносится как угодное Аллаху дело. Идти сейчас на рандеву к мусульманам — все равно что в террариуме играть в чехарду с ядовитыми гадами или без наркоза зубы пломбировать крокодилу.

Как-то мне показывали диковинный предмет, взятый в качестве трофея у мусульман. Назывался он «серборез». Состоял из нескольких скрепленных между собой металлических частей. Главное, серповидное, чудовищных размеров, лезвие предназначалось, как мне объяснили, для отрубания голов и вспарывания животов людям. К этому лезвию были намертво приварены два выступа, одни в форме молотка, другой в виде шила… Увидев его, я, признаться, не сразу понял, для чего нужна такая сложная конструкция — мало ли какие приспособления на войне необходимы! Но когда мне объяснили, что это и для чего…

Основное, большое, лезвие, как я уже сказал, предназначалось для отрубания голов и вспарывания животов. Но это еще, как оказалось, не все. Тем, что я принял было за молоток, людям пробивали череп. Ну а «шилом» им выкалывали глаза. Такой вот универсальный инструмент для уничтожения себе подобных…

Тут, в Югославии, не только я, прошедший Афган, где подобная привычка была у всех, тут все, независимо от национальной и религиозной принадлежности, носил в кармане «дежурную» гранату, которая у нас называется «самоликвидатор». Потому что не дай Бог попасть в руки мусульманам…

Когда я был в Афгане, у нас регулярно становились известными истории о том, как обходились моджахеды с нашими ребятами, попадавшими им в плен. Подобных историй происходило немало. При существовании жесткой цензуры печати о них практически ничего не писали, так что передавались они от человека к человеку. Более того, я подозреваю, что их специально делали достоянием гласности, чтобы солдаты и офицеры не сдавались в плен.

Короче говоря, издевались над захваченными там люто. Но даже на фоне многочисленных рассказов, особенно запомнилась мне эта, самая, на мой взгляд, жуткая.

Захваченного в бою офицера посадили в огромный казан, который поставили на костер, следя, чтобы металл нагревался не слишком сильно. Туда же, в казан, бросили двух крыс. Крысы же, надо сказать — животные умные. В ситуации, в которую они попасли, они решили искать место наименее жаркое, другими словами, наиболее влажное… Так и получилось, что они забрались: одна, прошу прощения за такую подробность, в задний проход, вторая в рот орущему от боли мужчине. Ужас, в каком положении был тот мужик.

А теперь мне предложено поучаствовать в эксперименте, ставкой в котором станет моя жизнь. Даже не так, не моя жизнь, а моя смерть. Причем, смерть лютая — человек в руках опытного палача под пытками может жить долго.

Кстати, вопрос философский и психологический. Каждый из нас знает, что умрет. Однако при этом мы живем так, будто рассчитываем на бессмертие.

…Однако, как же мне сейчас поступить?

— И что ты предлагаешь? — спросил я у девушки.

Она с готовностью ответила:

— Мы с тобой сейчас пойдем к моим братьям и ты с ними поговоришь. Вот и все.

Я глядел в непривычно светлые глаза Мириам и пытался ответить себе на вопрос: действительно она так наивна или же только делает вид. Неужели она не понимает, что мне пойти с ней — равносильно тому, чтобы самому с собой в «русскую рулетку» сыграть. Потому что мусульмане — фанатики. Для них отдать жизнь за счастье всех мусульман — значит прямиком отсюда в рай отправиться.

Цитирую Бориса Земцова, о котором уже упоминал: «…Узнал подробности гибели и тяжелого ранения двоих наших… В бою ребята зашли в дом. Перед этим, заглянув в окно, увидели старуху-мусульманку. Когда переступили порог, грянул взрыв. Оба парня выскочили. Один с развороченным животом, второй изрешеченный осколками…»

Ну а теперь, взяв с меня слово, что я не сообщу своим, что тут поблизости скрываются враги, мне предлагают уйти от своих. Ради чего?

— Чего ты молчишь?

Это глупо и смешно, но сказать этой пигалице, что я боюсь, было стыдно.

— Думаю, — уклонился я от прямого ответа.

Я и в самом деле думал. Только думал не о ее предложении, а о том, под каким благовидным предлогом уклониться от под подобного приглашения.

Однако Мириам оказалась девушкой чуткой, поняла мои колебания. Или же ее так проинструктировали… Она, в конце концов, тоже дочь своего народа, для которого любой немусульманин — враг.

— Ты, Прсвет, не сомневайся, не бойся, я тебя не обману… — негромко, задушевно произнесла она.

Признаться девушке, что я ее боюсь…

— Я не боюсь, — соврал я. — Но есть такое понятие, как военная дисциплина. Не могу же я уйти, никому ничего об этом не сказав.

Мириам сделала вид, что поверила. Или она и в самом деле настолько наивна?

— Братья тут рядом, совсем недалеко, — заговорила она торопливо, будто опасаясь, что я передумаю. — Так что ты отлучишься совсем ненадолго…

В конце концов, граната-«лимонка» — «самоликвидатор» — в кармане. Скрутить мгновенно им меня не удастся, так что кольцо рвануть успею. Так чего же я сомневаюсь? По большому счету, жизнь и прекрасна своими неожиданными поворотами. Между гордым полетом буревестника и позой жирного пингвина мне милей первый. Ну а если этот поворот судьбы ускорит мою гибель, так мне особенно и не за что держаться… В то же время если я сейчас уклонюсь от этой встречи, в собственных глазах уважения к себе же у меня поубавится, это бесспорно. Да и трусить перед этими светлыми юными глазами…