Читать книгу - "Жить и умереть свободным - Сергей Зверев"

Вот уже третий час Миша Каратаев шел на лыжах по заснеженной тайге. Амур без устали бежал рядом. Следы двух пар ног, замеченные таежным охотником у брошенного зимовья, спустя километра четыре вывели его к железнодорожным путям, где сразу же оборвались. Каратаев на всякий случай сунул в морду лайки найденную в зимовье рукавицу. Амур понюхал, но след, естественно, не взял. Ведь на бетонных шпалах все человеческие следы мгновенно теряются, и это неудивительно: тут слишком уж много посторонних и резких запахов даже для тренированного пса.

Миша остановился, раздумывая. Беглые уголовники оказались весьма хитроумными и опытными людьми, умевшими заметать следы. Видимо, они предвидели, что их будут искать с собакой. От насыпи Чалый и Малинин могли пойти или на северо-запад, в сторону Хабаровска, или на юго-восток, к китайской границе. Или, дождавшись товарного состава, забрались на открытую платформу и, проехав с несколько десятков километров, спрыгнули в каком-нибудь удобном месте, где состав замедляет скорость. А уж в какую сторону они отправились потом, оставалось только гадать.

Поразмыслив, Миша решил, что беглецы подцепились к составу, идущему к Хабаре. Ведь на китайской границе было немало застав, пограничная зона контролировалась весьма тщательно, так что уголовникам туда явно не стоило соваться. Так что теперь следовало не тратить времени на размышления, а продолжать планомерно обследовать все места, где могут прятаться эти подонки по ходу движения поезда. Не ночевать же им в заснеженной тайге!

Правда, получалось, что зона поисков значительно расширялась. Если раньше Миша собирался искать беглецов в радиусе двадцати-тридцати километров от Февральска, то теперь лишь оставалось догадываться, на сколько километров от поселка они могли удалиться.

Отойдя от железнодорожной насыпи чуть влево, Каратаев двинулся сосняком, за которым начиналось унылое редколесье.

Снежная пыль сеялась с сосен, припорашивая лыжню. Ртутное солнце блекло светило сквозь заснеженные ветви. Каратаев направлялся к заброшенной сталинской зоне, о существовании которой даже в Февральске вообще мало кто знал. Но, по мнению опытного таежного охотника, именно это обстоятельство и делало зону идеальным местом схрона бежавших с зоны уголовников. Да и располагалась она как раз неподалеку от железной дороги.

Лыжи с едва различимым шелестом скользили по насту. Миша то и дело останавливался, осматривался, иногда приседал, чтобы рассмотреть следы на снегу.

Это только человеку неопытному заснеженная тайга не расскажет о себе ничего: бесчисленные деревья, неотличимые друг от друга кустарники, бесконечные заросли стланика, торчащие из сугробов сучья сваленных ураганом деревьев… Грамотному охотнику-следопыту достаточно было лишь хорошенько посмотреть по сторонам, чтобы определить: какие звери и когда тут проходили, бывал ли тут человек, а если да, то когда, с какой скоростью шел, устал ли он от длительного перехода или нет. А уж предугадывать погоду по твердости наста, изменению скорости ветра и фазам луны Каратаев мог куда лучше, чем самые продвинутые метеорологи!

Заброшенная сталинская зона угадывалась еще издали по покосившимся столбам. Миша на всякий случай снял с плеча карабин, тихим протяжным свистом подозвал к ноге Амура. Обойдя зону по периметру, он убедился, что человеческих следов на снегу нигде нет. И лишь после этого решил заглянуть вовнутрь.

Увиденное наводило уныние и печаль. Обвалившиеся сторожевые вышки, бухты ржавой колючей проволоки, покосившиеся бараки с пустыми глазницами окон, брошенные одноколесные тележки, называемые тут когда-то «бериевками»… Лет шестьдесят назад тут сидело не меньше тысячи заключенных. И наверняка лишь немногие вышли отсюда на свободу. Умерших от непосильной работы хоронили за зоной. Кладбище, полностью занесенное снегом, угадывалось по ряду покосившихся столбиков, на некоторых еще сохранились таблички со стертыми номерами.

Стараясь на всякий случай не шуметь, Миша решил обследовать более или менее сохранившиеся строения, пригодные, чтобы там переночевать. Ведь отсутствие следов еще ни о чем не говорило: беглые зэки вполне могли проникнуть сюда сутки назад, а за это время их следы надежно замела бы поземка.

Ничего подозрительного, впрочем, Каратаев не нашел. На девственно-белом снегу не было следов от кострищ. Ветхие строения смотрелись нетронутыми человеком – лишь время изменило их до неузнаваемости. На кустах и сучьях не было ни ниток, ни обрывков ткани. Несомненно – в это царство тлена и запустения никто не наведывался как минимум несколько лет.

Так, занимаясь обследованием заброшенной зоны, Миша и сам не заметил, как опустились сумерки. На иссиня-черном таежном небе постепенно зажигались крупные мохнатые звезды. Где-то совсем низко, над самой головой, сверкали огненно-голубые предгрозовые зарницы, и отсветы их причудливыми тенями ложились на унылый заброшенный лагерь.

Теперь следовало поужинать и готовиться ко сну. Охотник облюбовал небольшую площадку перед оплывшей руиной, бывшей когда-то оперчастью. Наломав сухих мшистых веток, он покрыл их хвоей и зажег. Желтые шустрые огоньки мгновенно вырвались из-под сизого дыма. Смолистое сухое дерево занялось быстро и весело. Пламя перебежало на хвою и, раздуваемое ветром, разгоралось со стонами и свистом.

Пока занимался огонь, охотник расстелил в бывшей оперативной части спальник, предварительно очистив площадку от снега и наледи. Нарубил елового лапника, подложил под спальный мешок. Каратаеву не раз приходилось проводить в тайге по несколько дней, и он прекрасно знал, как следует оборудовать ночлег.

Костер трещал и шипел, распространяя сухой жар. Снег у кострища подтаивал, исходил паром. Дым стлался сизыми живыми, переливающимися слоями. На западе погасли просветы между деревьями. Морозная и густая тьма постепенно обступала руины. Спустя какие-то полчаса глубокая кладбищенская тишина царила между оплывших бараков и покосившихся заборов. Лишь вдалеке, за покосившимися столбиками с обрывками колючей проволоки, гулял по вершинам деревьев ночной ветер, тайга шумела то убаюкивающе-певуче, то порывисто и тревожно. Между руин сухо шуршал невидимый в темноте снежок.

Вскоре разыгралась метель. Зашевелились, тревожно зашумели, застонали, заскрипели над головой сосны. Шелестящий мрак заплясал над искрящимся пламенем.

Поужинав и покормив пса, Миша залез в спальник и сразу заснул. Он спал как каменный, не слыша ни ровного шума сосен, ни уханья филина, стонавшего где-то совсем рядом, ни далекого воя волков – ничего из тех лесных звуков, которыми была полна густая и непроницаемая, плотно обступавшая его тьма.

Проснулся он под утро, точно от толчка, когда чуть брезжил серенький рассвет и заиндевевшие стены выглядели в морозной мгле размыто и неопределенно. Сквозь огромный пролом в крыше виднелись заснеженные деревья. Где-то совсем рядом тревожно лаял Амур. По тональности этого лая охотник сразу же понял – произошло нечто неординарное.

Так оно и случилось…