Читать книгу - "Медиа-киллер - Владимир Вера"

Мне нравилось, когда меня называли информационным киллером номер один, хоть я так и не думал, продолжая считать самым лучшим Сергея Доренко. Но… мне было приятно. К тому же поговаривали, что Доренко не просто увлекся даосизмом, а реально превратился в китайца и пиарит в радиоэфире РСН какие-то тибетские амулеты, а чтобы ему никто не мешал их пиарить, он сделал кадровую рокировку. Это уже был не тот Доренко. Надобность в том Доренко давно отпала.

Политтехнологи из администрации не собирались реанимировать коршуна. Как изрек Виктор Гюго: вылечив подбитое крыло коршуна, становишься ответственным за его когти… Они просто подкармливали подбитую птицу, требуя взамен самую малость – верноподданичество. Ничего, кроме него, ведь подобострастие в исполнении Доренко выглядело бы лицемерием.

Доренко дали долю. То же сделали с Александром Любимовым и другими. Как? О, это раньше кремлевские пиарщики были слепыми котятами. Они многому научились.

Сперва выстругали эталон, похожий на профиль небритого геостратега Леонтьева, а потом стали всех по нему мерить. Геостратег Леонтьев в свою очередь был уверен, что теперь он телекиллер № 1. Однако… Спровоцировать кого-то каверзным вопросом, а потом не дать на него ответить, бесцеремонно перебив, – такова была драматургия нового психолингвистического дискурса. Жанр естественным путем сузился до рамок зловещего монолога со вставками исторических хроник и заставками небритого профиля.

Доренко в былые годы исполнял свои (правда, частные) заказы куда брутальнее, несмотря на отсутствие недельной щетины. Но теперь он немного устал (не боялся же) и наелся (не проголодался же). А что еще нужно звезде, чтобы достойно встретить старость…

Хотя… Разве может человек остановиться?! Разве может журналист остепениться… Его награда – слава. Ее приходится пестовать, и она почти никогда не спускается сверху. Иногда слава приходит снизу, часто слева, то есть с Запада. Реже – с Востока. С Севера и Юга она почти не является. Она всегда желанна и всегда скоротечна. Она утекает сквозь пальцы и расщепляется на молекулы. Испаряется словно дым и крошится как песок. Слава не есть популярность. Ее готовы принять в ущерб здоровью и рискуя самой жизнью. Но долговечной она бывает лишь для тех, кто ею пренебрегает. Только такие получают славу сверху. Не с того верху, который находится в столицах государств, а с того, что пребывает на небесах…

Мне стукнуло сорок. Гюго утверждал, что именно сорок – это старость юности, а пятьдесят – юность старости. Мне нравилась такая трактовка. Я пока не перешел в десятилетний интервал зрелости, и мне многого еще хотелось. Мое честолюбие удваивало мою природную активность. Моей пассионарности нужен был выход. Моей отдушиной было творчество. Моей наградой могло быть только признание… Да, признание моего призвания.

Симптомы звездной болезни таковы: ты ждешь к себе особого отношения даже от парковщика, ты уверен в своей неотразимости, даже если постарел, ты сторонишься плебеев и в итоге теряешь друзей.

Все вышеперечисленное присутствовало во мне. И это замечали все, кроме больного. Мой друг и партнер по телебизнесу Миша Зеленгольц говорил мне об этом, но я его не слушал, и он прекратил меня увещевать, ведь я был вроде как звездой, а он моим импресарио. К тому же чего слушать человека, который не выпускает из рук бутылочку с дурью и ходит от этого с вечно расширенными зрачками. На after-party в клубе «Крыша» такие зрачки сгодились бы вместо клубной карты, но в коридорах «Останкина» их стоило прикрывать солнцезащитными очками. И пусть Миша говорит, что подружился с «буратино» только потому, что у очеловеченного полена водились пять золотых, я же прекрасно знал – эти тусовщики-олигархи доведут Мишу до синдрома абстиненции. Но молчал, потому что мне тоже позарез нужны были деньги, а выпросить их мог только Зеленгольц.

После того как меня задвинули на неопределенное время с модного политического ток-шоу, не посчитавшись с моими амбициями, я не мог сидеть без дела. Мы придумали проект и сняли пилот. Идея была великолепной. Она созрела в моей гениальной голове спонтанно. Мне казалось, что меня осенило, и я недолго вынашивал планы по реализации моей очередной мечты… Возможно, это было обычным замещением. Мозг спасается от разрушения тем, что сам себя отвлекает. Говорят, японский император после сброса бомбы на Хиросиму принялся за изучение океанской фауны…