Читать книгу - "Разведчик от бога - Александр Николаевич Карпов"

в конце декабря прошлого года, были доски, утепленные старым ватником, а всю комнату освещало единственное окошко. Рукастый старшина, в молодости работавший плотником, с помощью двух легкораненых, одним из которых был Егор, установил новенькую раму и застеклил ее. Теперь палата сияла удвоенным количеством света.

По окончании работы, как бы невзначай, вполне искренне Егор сказал старшине, что тот очень похож на его отца, колхозного плотника, – и внешне, и в манере работать. Старый солдат, не дававший волю чувствам и чрезмерно требовательный к подчиненным, не подал виду. Но наблюдательный Егор отметил, как старшина смутился после этих слов. К тому же, судя по возрасту, у старшины должны быть дети, ровесники Егора.

В конечном итоге, выдавая парню на складе выписное обмундирование, состоявшее из комплекта нательного белья, двух пар портянок, плащ-палатки и пилотки, старшина отозвал его в сторону. Потом дождался, пока все выйдут, и поставил перед Егором пару новеньких кожаных ботинок подходящего размера. А сверху положил почти новые, хорошо простиранные солдатские брюки и обмотки.

– Носи, боец. – Старшина положил на стол свои натруженные руки и опустил голову. Немного помолчав, добавил: – У меня два сына где-то воюют. Вестей от них давно уже нет.

– А у меня от брата писем нет. Даже не знаю, где он сейчас, – ответил Егор, не зная, как себя вести в ответ на проявленную доброту, – еще в июле к себе уехал. Жену с сыном родителям оставил.

– А где они у тебя сейчас? – Старшина поднял на парня глаза.

– Не так далеко отсюда, в Теплом. – Егор сжал губы, пытаясь не расстроиться из-за воспоминаний. – Деревню нашу фрицы сожгли. Одни печные трубы остались.

Старшина ничего не ответил. Он устало смотрел куда-то в даль. Потом торопливо достал из кармана толстый кисет и резко протянул его Егору, предлагая закурить. Тот покачал головой, молча отказываясь от предложенного.

– Ну, давай иди, примеряй обновки. Если что, подойдешь, – сказал старшина, явно собираясь остаться один, – ботинки совсем новые. Штаны я на тебя подобрал. Обмотки нормальные. Носи.

Егора радовал его внешний вид. Даже шинель, которая раньше была ему немного великовата, теперь сидела на его чуть откормленной в госпитале фигуре как нужно.

Слегка прихрамывая на раненую ногу, которую он старательно расхаживал, Егор шел на комиссию, решение которой должно было стать для него судьбоносным.

Возле избы госпитального начальства уже стояли и курили четверо солдат, еще ранее обмундированные старшиной. Они шутили и смеялись. Весело травили анекдоты, вспоминали что-то из жизни, абсолютно не волнуясь о том, что уже скоро снова могут оказаться на передовой, в самой гуще фронтовых событий.

– Смотри-ка, а Щукину старшина заправские ботинки выделил. Не то что нам – обноски на размер больше, – сказал один из солдат.

– Вот что значит с начальством дружбу водить, – заключил другой.

Егор собрался было ответить, но тут все сразу замолчали, увидев в дверном проеме штабной избы военного врача, любимую всеми «красавицу». Она вышла на крыльцо в накинутой на плечи шинели, не обращая внимания на солдат, быстро спустилась вниз по ступенькам и так же быстро стала удаляться в направлении избы, служившей операционной. Все пятеро замолчали, как по команде.

Егор невольно приоткрыл рот и с перехваченным дыханием замер на месте. Никогда он еще не видел столь идеального создания, на котором даже военная форма и хромовые комсоставские сапоги смотрелись столь же изящно, как и медицинский халат с марлевой повязкой на лице, как приталенная шинель и меховая шапка. Изящная фигура, тонкие голени, прямая спина, красивая от бедра походка. Он буквально сверлил глазами эту женщину.

После минутного молчания один из солдат наконец изрек:

– Даже не обернулась. Ей совсем, что ли, мужики не нужны?

Едва начавшееся обсуждение было прервано командой батальонного комиссара, неожиданно для всех появившегося на крыльце:

– Ну-ка, смирно! Отставить курение! – Комиссар обвел стоящих взглядом, остановился на Егоре. – Щукин, заходи первым.

Тот глубоко вздохнул и строевым шагом, с еле скрываемой хромотой, зашагал в сторону крыльца.

Он представился присутствующему в помещении воинскому начальству, состоявшему из сидящих за широким столом майора и батальонного комиссара. За ними, возле окна, опираясь локтем о стену, стоял и курил, глядя в окно, широкоплечий молодой капитан. Он бросил короткий взгляд на вошедшего Егора и продолжил беззаботно смотреть в окно, периодически затягиваясь полной грудью.

Майор внимательно осмотрел прибывшего солдата с ног до головы и стал что-то читать и перелистывать на столе. Комиссар сел возле него, положив перед собой изуродованную руку и вполоборота, из-за поврежденного глаза, посмотрел на Егора:

– Что, красноармеец Щукин, засиделся ты у нас? Пора в действующую армию, – сказал он, улыбнувшись перекошенным от глубоких шрамов лицом.

– Так точно, товарищ батальонный комиссар! Пора! – бойко ответил Егор, по-строевому вытянувшись по стойке «смирно».

– Щукин у нас местный, недалеко тут его деревня, – негромко сказал комиссар, обращаясь к присутствующим командирам.

– Образование у вас какое, товарищ красноармеец? – спросил Егора майор.

– Семилетка в Троицком и два курса Иваньковского техникума механизации сельского хозяйства, товарищ майор, – бегло ответил ему Егор.

Майор почесал висок, любуясь стоящим на вытяжку и безупречно отрапортовавшим солдатом.

– Нога не болит? – снова задал он вопрос.

– Я здоров! Прошу отправить меня на передовую, товарищ майор! – так же громко ответил ему Егор.

Начальники переглянулись между собой.

– Разрешите обратиться? – неожиданно спросил их солдат.

– Обращайтесь. – Все, кроме капитана, посмотрели на Егора.

– Отправьте меня, пожалуйста, служить в разведку! – Он напрягся, пытаясь подавить в себе волнение и надеясь не забыть ни единого слова из заранее приготовленных для этого случая.

Много раз за последние дни Егор репетировал речь для комиссии. Он старательно подбирал слова, готовил аргументы. Ему казалось, что найденные им доводы должны повлиять на решение тех, кто будет определять его дальнейшее место службы.

– А почему именно в разведку? – спросил его комиссар, привыкший, что чаще всего на комиссиях солдаты просятся в отпуск, волнуясь за оставленные дома семьи.

И на этот вопрос, вполне ожидаемый, у Егора был готов заученный ответ:

– Я же местный, товарищ батальонный комиссар! Я тут в округе каждый лесок знаю. Все с самого детства исходил.

Сидящие за столом снова посмотрели друг на друга, потом на Егора. Стоявший спиной к нему капитан, все еще продолжавший неспешно курить и смотреть в окно, неожиданно задал вопрос:

– Щукин, а между какими пальцами у меня папироса зажата?

Егор лишь один раз имел возможность увидеть руку капитана, в которой тот держал дымящуюся папиросу, когда вошел в помещение для доклада. До этого момента он его ни разу не встречал. Однако наблюдательный Егор, уже начавший тренировки