Читать книгу - "Зеркало для героя - Андрей Дышев"

– Ты что, офонарел?! – закричал он, едва я переступил порог. – Я думал, тебя уже убили! Что ты улыбаешься, как кандидат в президенты?.. А что это ты в крови заляпался?

– Где? – Я опустил голову. – Это не кровь. Это я стаканчик вина шарахнул.

– Ну, ботан! – покачал головой Влад. Он очень был похож на строгого папу, и я удивился, что он до сих пор не выдернул из джинсов ремень и не высек меня. – Он вино пьет, по теплоходу болтается, а друг в одиночку с голоду пухнет!

Чемодан лежал посреди белого ворсистого ковра. Я заметил, что Влад успел протереть его мокрым полотенцем.

– Давай, открывай! – сказал Влад, кивнув на чемодан. – Может быть, там уже черви, а не баксы.

– Давай сначала поедим. У меня от голода уже колени дрожат.

– Мозги у тебя дрожат от голода, а не колени! – угрюмо заметил Влад и, будто делая одолжение, добавил: – Черт с тобой, давай пожрем. Закажи там чего-нибудь. Только недолго! Скажи, пусть несут все, что уже готово!.. А это еще зачем?

Я снял с окна маленькую зеленую шторку и повязал ее на голову, как платок. Затем, глядя на себя в зеркало, примерил черные очки Влада. Обросший трехдневной щетиной, в непроницаемых очках и платке я не был похож ни на себя, ни на кого-либо конкретно. Набор предметов, манекен, демонстрирующий образец моды для постаревших рокеров.

– Для конспирации, – пояснил я.

Я вышел из каюты, свернул по коридору к дверям, ведущим на палубу, и по ней зашагал на корму, где располагался камбуз. «Пальмира» бесшумно рассекала желтую воду притока Амазонки. Казалось, что теплоход замер на месте, а вдоль бортов плавно движутся декорации: величественные леса, тяжелыми гроздьями нависающие над рекой, болотистые затоки, сверкающие золотой россыпью сквозь тростниковый частокол, и призрачные холмистые дали, тающие в голубом тумане.

Впрочем, у меня не было времени любоваться красотами окружающего мира. Чтобы не светиться перед широким полусферическим окном кормового ресторана, я нырнул в служебный отсек, откуда шел пьянящий запах варочного зала, и по крутой, скользкой от жира лестнице спустился в камбуз.

Едва я просунул голову в арочное окошко, из которого валил пар, мою голову чуть не снес тяжелый поварской тесак. Мужчина с залитым потом лицом и окровавленными руками кромсал баранину на мелкие кусочки, легко отсекая своим страшным орудием ребрышки, связанные тонкой пленкой мышц. Нарубив горку мяса вместе с костями, он сгреб ее и швырнул в большую алюминиевую кастрюлю, стоящую у него под ногами.

– Чего тебе?! – крикнул он, кидая на разделочный стол очередную тушку.

– Собери чего-нибудь поесть на четыре персоны, – ответил я, втягивая носом ароматный запах.

– Все заказы через официантку в ресторане, – ответил он и опять застучал тесаком.

– Я же тебе объясняю – человек с голоду умирает! – сказал я и полез в карман за деньгами. Увидев у меня в руке двадцатидолларовую купюру, мясник воткнул тесак в тушку, вытер руки о невообразимо грязный фартук и протянул волосатую руку.

– Давай. Хорошо. Что хочешь? Мясо? Птица? Рыба?

– Мясо, овощи и вино, – ответил я, сглатывая слюну. Разговор о еде стал настоящей пыткой.

– Хорошо, – кивнул мясник, растворяясь в облаке пара. – Посуды у меня нет, я все заверну в фольгу.

Через несколько минут он подал мне два тугих пакета, доверху наполненных едой. Представляя, какое счастье испытает Влад, когда я выложу все содержимое на стол, и чувствуя от этих мыслей прилив сил, я круто повернулся и побежал к лестнице. Я уже поднялся на несколько ступенек вверх, как у меня над головой лязгнула дверь, и мне навстречу стал спускаться мужчина лет сорока в белой форме с синим ромбом, окаймленным двумя волнистыми линиями, на груди.

Лестница была слишком узкой, а мои пакеты занимали много места, и где-то на средине мы остановились. Я интуитивно почувствовал, что обладатель ромба приставлен к камбузу, чтобы следить за порядком, и постарался расстаться с ним как можно быстрее. Незнакомец скользнул по пакетам, которые я нес, взглядом, губы его скривились, он дернул головой и с выражением глубочайшего недоумения на лице прошел мимо меня. Перешагивая через ступени и рискуя поскользнуться, я пулей взлетел вверх, но не успел взяться за ручку двери, как услышал:

– Эй! Ну-ка постой!

Я обернулся. Обладатель ромба смотрел на меня снизу вверх и с подозрением щурил глаза.

– Это ты мне? – зачем-то уточнил я, медленно открывая дверь.

– Не притворяйся идиотом! Кто разрешил сюда зайти?

«Ну точно как в Москве!» – подумал я, выходя на палубу и оставляя дверь распахнутой настежь. Раз, два, три, четыре, мысленно отсчитал я и на счет «пять» с силой толкнул дверь вперед.

Раздался глухой удар. Стальная дверь загудела от контакта с головой незнакомца. Не устояв, он кубарем полетел вниз. Я не стал выяснять, насколько удачно он вернулся к окошку варочного зала, плотнее прикрыл дверь и, подхватив драгоценные пакеты с едой и бутылками, быстро пошел по палубе.

Не дойдя до музыкального салона, рядом с которым находилась наша каюта, я свернул в холл, расположенный по центру судна. Там, на диване под пальмами в черных кашпо, курили два господина в белых костюмах. Своими полированными головами с гладко зачесанными и смазанными гелем волосами они мешали мне внимательно рассмотреть схему эвакуации, висящую за ними на переборке. Я переминался с ноги на ногу, вставал на цыпочки, и мои горячие пакеты елозили по коленям господ.

– Я вам не мешаю? – теряя терпение, спросил я.

Господа перестали курить и куда-то послали меня на сложном патагонийском диалекте, но это не помешало мне ознакомиться со схемой судна. Аптеки, которую я искал, на борту не было, лишь на нижней палубе была обозначена каюта судового врача.

По винтовой лестнице я спустился на нижнюю палубу и без стука вошел в каюту врача. Очень полная дама в белом халате и с тяжелыми перламутровыми губами что-то высматривала в маленьком круглом зеркальце, низко склонившись над столом. Мои перемещения в пространстве для нее ровным счетом ничего не значили, так как женщина при моем появлении продолжала жить сугубо личными интересами. От такой манеры встречать посетителя повеяло чем-то родным, и, расслабившись, я полез в карман за деньгами. Как назло, у меня остались только сотенные купюры, и раскидываться ими по каждому поводу было слишком дорогим удовольствием, но иного выхода у меня не было.

Я опустил пакет на пол. Звякнули бутылки.

– У меня обед, – ответила женщина тихо, осторожно нажимая пальцем на кончик носа.

Я положил на стол купюру, причем так, чтобы ее край наполовину закрывал зеркальце.

– Что это? – спросила женщина, оставив нос в покое и принявшись за мешки под глазами.

– Мой друг мается от бессонницы, вторые сутки уснуть не может.

– Разве в баре перевелись джин и ром? – спросила женщина, зачем-то делая вид, что не замечает купюры, и обрекая себя тем самым на танталовы муки.