Читать книгу - "Чертова дюжина - Иван Сербин"

— Готово. Марат, ты эндоскоп подключил?

— А то!

— Сереж, опускай зонд в отверстие…

— Черт! Ни хрена я не вижу. Где это бл. ское отверстие?

— Я пальцем придерживаю. Чувствуешь?

— Все, нашел. Опускаю…

Через мгновение стремительно расширяющееся облако раскаленной плазмы поглотило подрывников, превратив их в пепел.

* * *

Взрыв был оглушающе мощным. Динамическая волна прокатилась по залу, прежде чем пол с грохотом и треском обрушился, завалив обломками подвальный этаж. Огромные голубовато-серые окна синхронно лопнули, словно выбитые гигантскими кувалдами. Ударная волна прогулялась по стоянке такси, превратив в щепки будочку диспетчера, киоски, торгующие экскурсионными путевками, вывернув с корнем оградительные столбики, подбросила в воздух стоящий здесь же «ЗиЛ» подрывной команды, согнула тополя, переломив один пополам, и разметала длинный ряд торговых палаток, выстроившихся вдоль Земляного вала.

Котов и Беклемешев успели увидеть, как падает на газон, ломая борта, кувыркающийся в воздухе грузовик, а затем динамический удар докатился и до них. Котова швырнуло на борт «Волги». Капитана же и вовсе перебросило через капот. Беклемешев упал на проезжую часть и громко выматерился.

Секунду спустя поддерживающие крышу вокзала железобетонные опоры подломились с такой легкостью, словно были сделаны из соломы. Крыша начала проседать, покрываясь рваными трещинами. Они змеились по потолку, словно удавы. Посыпались первые куски бетона с торчащими из них, застывшими в вечной муке кусками арматуры. Не выдерживая напряжения, легко, как бумага, рвалось железо. Курский вокзал был похож на карточный домик, из основания которого выдернули карту.

Поднявшийся с земли Беклемешев, механически отряхиваясь, смотрел на разваливающееся здание. Котов потирал ушибленную спину. Омоновцы застыли, наблюдая за катастрофой. Кое-кто даже приоткрыл рот.

Бетонные обломки сыпались непрерывно. Настоящий каменный дождь. Через минуту после взрыва вокзал превратился в руины.

— А я отсюда с мамой на юг ездил, — ни с того ни с сего произнес Беклемешев.

— Все ездили, — вздохнул Котов.

На площадь, завывая, въезжали пожарные машины. Вой этот был похож на стон шакальей стаи. Он вселял тревогу, сообщая всем: «Пришла беда!»

* * *

Стоящий у выбитого окна Генерал захохотал.

— Отлично! Молодец, Бегемот! Сработала твоя игрушка! Сработала!

Толстяк сидел, понурившись, положив руки на колени.

Генерал повернулся. На щеке у него темнел небольшой порез.

— Все, надо уходить. Дело сделано. — Он швырнул бинокль на диван. — Пошли. Ребята, наверное, заждались уже.

* * *

Вероника, не отрывая взгляда, смотрела на вокзал, на притихшие в тревожном ожидании тополя, на белые кубы ларьков с яркими буквами над тощими стальными козырьками. Вот появился давешний фээсбэшник, остановился, прикуривая, обменялся короткими репликами с франтом в сером костюме, невыразительно пожал плечами.

В этот момент по зданию вокзала пробежала легкая дрожь, а затем серебристым фейерверком вылетели стекла.

Вероника успела заметить надвигающуюся на них дымчато-пыльную стену динамической границы и, вжав голову в плечи, зажмурилась. В ту же секунду Марафонец шагнул вперед и, схватив девушку за плечи, развернул спиной к витрине, одновременно опуская на корточки.

Казалось, будто в помещение на полной скорости влетел гудящий товарняк.

Мишу опрокинуло на спину. Девушка и новый знакомец тоже оказались на полу. Здание тряхнуло. С потолка с жестяным звоном свалился плафон. Следом еще один. С гранатными хлопками взрывались лампочки. Покатились столы, стулья, посыпалась штукатурка. И вдруг все стихло. Мгновенно, словно ничего и не было. Только шуршал ветвями ветер на улице. Затем взвыли сирены пожарных машин и «Скорой помощи». Точь-в-точь как иерихонские трубы, возвещающие о конце света.

Вероника подняла голову. Марафонец уже был на ногах, стоял, отряхиваясь и чертыхаясь. Уютное, хорошо обставленное помещение бистро превратилось в свалку из обломков мебели и осколков стекла. По стене и потолку протянулась узкая черная трещина. Время от времени сверху осыпались тонкие струйки побелки.

Оператор Миша шевельнулся, пошарил вокруг себя рукой, нащупал упавшую камеру и открыл глаза.

— Цела, — выдохнул он с облегчением. — Цела, родимая. — Затем сел, покряхтывая, и, обведя глазами зал, сказал восхищенно: — Вот это да! Вот это, я понимаю, взрыв! Дало так дало! Класс! Мне всю физиономию осколками порезало.

Марафонец протянул Веронике руку, пояснил между делом:

— Пластит. Килограммов десять-двенадцать.

Миша заинтересованно обернулся.

— А в тротиловом эквиваленте?

— Килограммов пятьдесят.

— Ого! Знатно.

Вероника ухватилась за протянутую руку, и Марафонец легко, играючи поднял ее на ноги.

— Спасибо, — поблагодарила девушка.

— Не за что. Хорошо, что стекла толстые, иначе год бы осколки из волос вычесывали.

— Успел снять? — спросила Вероника оператора.

— Обижаешь, мать. Все до последней секундочки.

— Пошли. Может быть, прорвемся на площадь. А вы, — девушка повернулась к Марафонцу, — возвращайтесь в машину и ждите нас.

— Хорошо, — послушно согласился тот.

— И никуда не уходите! Вы мне нужны.

— Замечательно. Я пошел. — Марафонец повернулся и зашагал к двери. Под подошвами его кроссовок звонко, как погремушка, хрустело битое стекло.