Читать книгу - "Мистерия в Турине (Плохая война – 6) - Алексей Вячеславович Зубков"

— Но зачем надо было везти золото в Монцу, и как четверть золота оказалась в Милане?

— Люди де Круа не знали про засаду. Они верили, что истинный пункт назначения — Монца, Пиццигеттоне или даже Кремона. Ваш отряд смешал им все карты. Ваши люди не знали, что засада не настоящая, а засада сообразила, что охрана обоза сменилась, и это теперь не те, кто должен был сдаться. Самого де Круа ранили, и он потерял управление. Оруженосец, надо полагать, был в курсе, и отвез в Пьяченцу столько золота, сколько получилось. Остальные обозники оказались предоставлены сами себе. Священник-швейцарец чудом встретил наших фуражиров, вторая телега потерялась и была захвачена противником.

— Максимилиан выглядел честным и верным. Даже простодушным. Из-за чего я потерял двадцать отличных парней? — вздохнул Сансеверино,

На самом деле, Максу он верил больше, чем высказанным инсинуациям.

— Медичи нас переиграли.

— Я не верю.

— Лотрек сказал, что если мы прижмем хвост де Круа недостаточно хорошо, и он вывернется, то он побежит за помощью к викарию Турина Пандольфо Медичи. Тогда можете быть уверены.

— Не раньше.

— Но мы собираемся просто ликвидировать этого хитреца, чтобы он уже никуда не побежал.

— Я против. Из соображений справедливости следует дать ему слово.

— Все, что он мог сказать, он уже сказал.

— А все, что он мог привезти, он уже привез?

— Именно так.

— Но коннетабль говорит, что даже четвертью денег и риторикой этого священника он спас нам кампанию. Пахнет черной неблагодарностью, — недовольно сказал Сансеверино, — Мы договаривались в случае чего выгородить де Круа через прекрасную Франсуазу.

— Она уже не согласится. После того, как он обидел ее вчера. И Лотрек больше не считает нужным его выгораживать.

Сансеверино пропустил реплику.

— Понятно, — недовольно сказал гость, — Тогда хотя бы не мешайте.

— Пропавшие четыреста тысяч нельзя просто замести под ковер. И триста нельзя.

— Король отправил в армию еще триста. Он считает, что прошлую выплату перехватили казначей Самблансе или королева-мать, и армия не получила ничего. Если королю докажут, что прошлый платеж неважно через каких посредников попал к рыцарю коннетабля или к рыцарю де Фуа, на нас повесят все пропавшие триста тысяч с таким видом, будто мы их получили и притворяемся бедными. А следующий казначейский обоз он запросто развернет на найм новых швейцарцев. Про которых Вы же и говорили, что будете сопровождать короля на переговорах.

— Что поделать. Когда-нибудь эта история все равно всплывет.

— Лишь бы не прямо сейчас. Если после войны, то всем уже будет плевать.

— Лотрек не вершит правосудие вашими руками, а убирает свидетеля.

— Можно и так сказать. Де Лаваль мертв, Андре и Луи де Ментоны мертвы. Тарди мертв. Де Вьенн надолго застрял в Риме. Остались де Круа и кто еще?

— Генуэзцы.

— Эти промолчат, а допрашивать с пристрастием их не будут.

— Маккинли, — напомнил Сансеверино.

— Кто?

— Шотландец Энтони Маккинли, который в Борго-Форнари задержал телегу золота. Не знал, что де Круа сопровождает целый обоз. И отдал ее Луи де Ментону.

— Откуда знаете?

— Де Круа сам и рассказал. Кстати, Маккинли должен быть здесь. У него назначен поединок с де Круа. Де Круа уже оделся и пошел на ристалище.

— Хорошо. Уберем и его.

— Когда?

— Сейчас, прямо на турнире, пока люди королевы-матери не допросили их с пристрастием. Савойя — ее родная земля. Может быть, генуэзцы или савойцы взяли бы де Круа уже этой ночью, но он удачно прячется под крыло Маргариты Австрийской.

— Кстати, что будем делать с графиней де Круа?

— Все, что она может знать, она может знать с чужих слов. Не будем убивать даму без крайней необходимости. Отправим в какой-нибудь монастырь.

— В монашки?

— Необязательно. Пусть посидит там послушницей, пока эта история не забудется.

— Как хотите, — Сансеверино явно показывал свое неудовольствие, — Но если де Круа попросит у меня доспехов или оружия на бой с вами, я ему не откажу.

— Главное, не предупреждайте.

— Сам догадается. Он не такой простак, каким выглядит, если уж смог выполнить эту миссию.

— Он не выполнил. Выполнили его люди, не полностью и вообще случайно.

— У тебя или твоих друзей есть верные люди, которые довезут семьдесят тысяч золотом, если ты не будешь за ними приглядывать?

Сансеверино сделал паузу, чтобы дать собеседнику ответить, но тот промолчал.

— Даже у меня нет, — сказал старый рыцарь.

— На ристалище ему никакие верные люди не помогут, — ответил гость.

— Вы серьезно думаете убить рыцаря на ристалище? — хмыкнул Сансеверино, — По мне так пустая затея. Ранить еще можно. Но не добить. Герольд сразу бросит жезл.

— Знаю, — весело ответил миньон, — Сначала покалечим, потом долечим. Не первый раз.

Краем глаза Шарлотта заметила какого-то человека, смотрящего на даму, которая зачем-то залезла в проход между шатрами. Она присела и приподняла юбку, как бы собираясь облегчиться. Тот человек ускорил шаг, не желая подглядывать. Шарлотта изобразила, что она как бы только что его заметила и застеснялась. Вскочила и выбежала из прохода в другую сторону.

Поединок с Маккинли должен был состояться по старым простым правилам. На десять ударов. Сначала один рыцарь наносит десять ударов, а второй только защищается. Потом наносит десять ударов другой. Часто оружием для такого поединка выбирают двуручный топор поллэкс, но не этот раз поединщики предпочли двуручные мечи.

Добрый сэр Энтони — опытный боец, — подумал Макс. Шотландец пропустил только один удар, а Макс пропустил три из десяти. Зрители не заинтересовались. Основная публика смотрела на конные сшибки. У ограждения стояли несколько оруженосцев, герольд с помощником и трое рыцарей. Французских рыцарей из Милана, судя по прическам и одежде.

Оруженосцы приняли оружие, помогли поединщикам снять шлемы, подшлемники и латные рукавицы. Дали попить.

Не успели Макс и Энтони сделать по паре глотков, как к ним подошли те трое.

— Господа! Нам кажется, что вы недостаточно добросовестно отнеслись к вашему поединку, — сказал один из них.

— Вы совершенно не старались поразить друг друга, — добавил второй.

— Над вами смеялись даже дамы, — сказал третий.

Макс подумал, что не стоит говорить про забинтованную голову, пробитую руку и хромую ногу. Тем более, что ни первого, ни второго, ни третьего