Читать книгу - "Русский характер - Сергей Донской"

«Как только ювелиры съедутся и спустятся в мастерскую, – размышлял Шарко, – начнется отсчет нового времени, времени, отделяющего меня от звездного часа. Узнав, что выйти из подвала им будет позволено лишь после окончания аккордной работы, они станут лезть из кожи, торопясь очутиться на свободе. Придется изрядно потратиться на содержание всей этой оравы, но драгоценная овчинка выделки стоит. Тем более что экономия все равно получится более чем солидная».

Шарко и мысли не допускал о том, чтобы рассчитаться с нанятыми ювелирами. Отпускать их на волю он тоже не собирался. Стоит алмазам превратиться в бриллианты, как огранных дел мастера обнаружат, что подземная мастерская легко превращается в газовую камеру, а та, в свою очередь, становится усыпальницей. Коллективной. Придется повозиться, замуровывая подвал, но Шарко обойдется без помощи охранников. А потом произойдет короткое замыкание, особняк сгорит дотла, и никому не придет в голову искать под обугленными обломками заложенный кирпичами и цементом вход в подземелье.

Затем прости-прощай, солнечный Крым! Через полторы недели Шарко станет полноправным гражданином Украины, а там и американское гражданство не за горами. Легализация состояния выльется в копеечку, однако лучше немного потерять, чтобы в итоге много выиграть. Цент не вложишь, бакс в карман не положишь, как говорят в Соединенных Штатах. Очень правильная мысль. Хотя на каждый вложенный цент приятнее получать десять или даже сто долларов.

Протяжно зевнув, Шарко почесал под мышкой, раздирая пальцами густые волосы, напоминающие на ощупь свалявшуюся шерсть. Наблюдающих за ним из укрытия охранников он не стеснялся, как не стеснялся бы сторожевых собак. Посторонние его видеть не могли, да и сам Шарко никого вокруг себя не видел, что его радовало. Черноморские пейзажи его мало интересовали; для него они ограничивались фрагментом выцветшего добела неба, обрамленного контурами ограды. Заглянуть за нее можно было со второго этажа особняка, но если Шарко и проделывал это, то лишь затем, чтобы удостовериться, что петляющая среди сопок дорога совершенно пуста.

Не то чтобы он опасался визита украинских или тем более российских блюстителей закона. Его дом был его крепостью. Надежной, неприступной, способной выдержать как отчаянный штурм, так и длительную осаду.

Максимум безопасности при минимуме комфорта – эта фраза могла бы послужить девизом Шарко. Он не обзаводился мебелью, не украшал стены картинами и зеркалами, не застилал паркетные полы коврами. Комнаты были полны гулкого эха и выглядели нежилыми. Но самым неприглядным местом являлась огромная ванная комната, в которой самой ванны не было – только унитаз, раковина да душ, кафель вокруг которого почти всегда оставался сухим.

Шарко не любил воду, а раз в месяц, в дни полнолуния, она внушала ему беспричинное отвращение. Сейчас начинался именно такой период. Проведя на солнцепеке не менее двух часов, Шарко не выпил ни глотка воды и не испытывал ни малейшей потребности искупаться. Его не смущал тяжелый запах, исходящий от собственного тела. Все, что улавливали его ноздри, это дурманящий аромат желтых, белых и красных роз, высаженных вдоль высокой ограды. Над ними жужжали пчелы. Только насекомые могли беспрепятственно проникать на территорию, обнесенную трехметровой кирпичной стеной. Да и то не все.