Читать книгу - "Мент для новых русских - Александр Золотько"

– Ну, ладно, – Винтик развернул пакет на верстаке, – вот заказ.

– И что тут? – Димыч подошел ближе.

– Ничего особо военного. Вот эти вот часики надо поставить, как обыкновенный электронный будильник. Хоть на сутки. Как просили, заряд я поставил небольшой, всего сто граммов. Это вам зачем? Прошлый раз…

Сколько именно взрывчатки использовал прошлый раз Винтик, Димыч дослушивать не стал. Молоток ударил Винтика в основание черепа, удар бросил тело вперед, на верстак. Загремели, отлетая в сторону, инструменты.

Димыч аккуратно отодвинул в сторону мину, подождал, пока тело Винтика перестанет дергаться.

За спиной скрипнула дверь.

Димыч недовольно поморщился. Не сидится Глыбе в машине. Послал Бог идиота.

– Иди отсюда, я сейчас мину буду выставлять, – не оборачиваясь, сказал Димыч.

И сильный удар свалил его на пол.

* * *

После первого удара не останавливайся. Не дай своему противнику возможности оценить ситуацию и перейти в контратаку. Атакуй сам.

Атакуй, но не принимай бой. Наноси удары так, чтобы невозможно было понять, что они исходят от тебя. Удары должны наносится из пустоты. Удары должны наноситься пустотой. Это не ты, это кто-то другой. Это кто-то, кто больше тебя подходит на роль противника, у кого есть повод сражаться.

Если такого нет – создай его. И наноси удары не по оружию противника, нанеси удар в болевые точки, заставь его забыть, почему все началось, после чего на него обрушились удары.

Сделай так, чтобы его удар по твоей базе стал для него только эпизодом, мелким фактиком из общего потока неприятностей. Противник не должен знать причин. Он станет придумывать их сам. А это значит, что он будет ошибаться.

* * *

В коробках, которые притащили Кошкины, бутылка коньяка была не одинока. Тотошка обнаружил это с восторгом, Доктор поддержал его энтузиазм, а Ирина в кои веки не возражала. Не мешая пить, она только следила за тем, чтобы Тотошка закусывал как следует. Сожитель от такой заботы и выпитого подобрел, несколько раз назвал старуху Ирочкой и один раз даже «дорогой».

Кошкины спина к спине уснули тут же, возле печки, которая продолжала гореть, несмотря на то, что обычно дрова Ирина экономила. Функции тамады на себя взял Доктор.

– И еще по одной. И не надо на меня так смотреть, мадам. Я врач, а это значит, что я умею пить. Все врачи умеют пить. Когда я первый раз… Тотошка, налейте даме. О чем это я?

– Про то, как первый раз, – с готовностью подсказал Тотошка.

– Что первый раз?

– А про это ты не сказал. Про выпивку для Ирины сказал, а про это не сказал. О! Ты еще сказал, что все врачи умеют пить.

– Да, все врачи умеют пить, – в подтверждение этого тезиса, Доктор выпил и закусил маслиной из консервной банки.

– За врачей! – сказал Тотошка и тоже выпил.

Ирина тяжело вздохнула и сунула ему в руку бутерброд.

– Так вот, товарищи, когда я первый раз прооперировал живого человека…

– Он перестал быть живым, – засмеялся Тотошка.

– Ничего подобного. Он остался живым и даже здоровым. Сразу после операции старший врач спросил у меня, буду ли я пить «Тархун». Я согласился. Тогда он плеснул мне из бутылки на самое дно лабораторного стакана…

– Жлоб, – констатировал Тотошка.

– Именно так я тогда ему и сказал. Другими словами, конечно. Он назвал меня мужчиной и влил уже грамм сто пятьдесят. Я принял это залпом, очень хотелось пить… И все поняли, что я буду настоящим врачом.

– Это с «тархуна»?

– Да будет вам известно, господин Тотошка, «тархуном» у хирургом называют чистый медицинский спирт, подкрашенный для конспирации зеленкой. По сему я предлагаю выпить за…

– За зеленку… – Тотошка неверным движением взял бутылку и разлил остаток жидкости в посуду.

– Это почему за зеленку?

– А для конспирации! – зловещим шепотом сказал Тотошка и приложил указательный палец к губам, – Тс-с! Чтоб никто не узнал.

– За зеленку! – подумав, тоже шепотом поддержал Доктор.

Оба выпили, закусили и засмеялись.

Ирина снова тяжело вздохнула.

– Чего ты вздыхаешь, Ириночка? – спросил расслабленным голосом Тотошка. – Все сердце мне, блин, извела. Выпей, оно и попустит. Налить?

– Тебя вон уже попустило, – тихо сказала Ирина.

– И попустило! И ничего. Вон врач и тот пьет! Я, может, если бы после школы на нары не загремел, тоже бы врачом стал. Вон, и… и пью, как врач. Правда, коллега?

– Правда.

– Вот видишь, милая, – Тотошка попытался то ли погладить сожительницу по щеке, то ли похлопать по плечу, но его сильно качнуло, и он с трудом удержал равновесие, вцепившись в край фанеры, заменявшей стол.

– Завтра что будем делать? – глядя перед собой, спросила Ирина.

– А этот, – Тотошка помахал перед собой рукой, – Михаил на что? Он же сказал, что все будет нормально.

– А что тут можно сделать?

– Не знаю, а вы как думаете, коллега?

– О нашем Тарзане? Даже не знаю. И чем больше думаю о нем, тем меньше понимаю. – Доктор отодвинул кружку и задумчиво потер мочку уха, – Понимаешь, старик, все тут как-то неправильно.

– А где правильно? А, старуха? – Тотошка попытался налить себе из пустой бутылки, – Забилась, что ли?

Ирина отобрала у него бутылку.

– Ты себе представь – попадаешь ты в такую вот переделку, как Михаил.

– Представил.

– Ты приходишь в себя среди отбросов общества, но не спешишь никуда от них уходить. Более того, ты идешь, зарабатываешь неведомым нам способом и делаешь покупки, которые ясно говорят, что ты решил остаться с этими отбросами надолго.

– Решил.

– Почему ты не обратился в милицию? Ведь там же это выяснить проще. Они там, может, разыскивают его, как пропавшего без вести. Пара пустяков.

– Ну, не хочет он к ментам. Не нравятся они ему, – Тотошка хлопнул ладонью по столу и от толчка чуть не опрокинулся навзничь, – ты, вон, ментов любишь?

– Да при чем здесь это? – не выдержала Ирина, – Любишь, не любишь… Ты как бы смог столько денег за четыре часа заработать?

– Не знаю! – силы стали оставлять Тотошку, слова становились все короче, а паузы все длиннее. – Украсть.

– Украсть, – подтвердил Доктор.

– Так, может, он просто вор, в бегах. А то, что памяти нет – прикидывается, – Ирина успела подхватить падающего лицом на стол Тотошку.

Пока она пристраивала сожителя на кучу тряпья возле печки, Доктор задумчиво смотрел на отблески огня.