Читать книгу - "Обратный отсчет - Роман Канушкин"

— Очень хорошо, Соболь. Ты уверен?

— Да… но… — И лейтенант Соболев снова удивленно посмотрел на Деда:

— А что нам это дает? Мало ли кто захотел чаю?

— Дает, мой дорогой, дает. Но мне нужны доказательства. — Дед вдруг нахмурился и добавил:

— Да, доказательства. — И Соболеву показалось, что он уловил в голосе Деда печаль.

— Не понимаю… Товарищ генерал, мы не сможем определить их голосов, я имею в виду идентифицировать… Ну как объяснить… Мы, что ли, не знаем их тональности, тональности, в которой записана эта пленка, эта пьеса… Не за что зацепиться.

— Понимаю. А сравнить мы сможем?

— Так не с чем!

— А если есть?

— Откуда?! — проговорил Соболев, а Дед подумал: «Во дает вечный пацан, за последние пять минут у него третий раз глаза лезут на лоб от удивления… Счастливый человек!»

— Не важно. Сможешь сравнить?

— Как два пальца… Ой, простите.

— Сейчас я тебе принесу эти два пальца, но только не промажь, стрелок… Сейчас я вернусь. — Дед поднялся, лейтенант Соболев тоже вскочил. — А ты мне очисть этот голос, чтоб он у меня был голенький, как картофелина.

— Есть, товарищ генерал.

Дед мысленно улыбнулся, заметив, каким вдруг серьезным стало лицо Соболева — точно пацан! Но если уж пацан, то вундеркинд!

Запись своих переговоров Дед забрал — лейтенант Соболев сделал их в одном экземпляре. И сейчас Деда интересовал лишь маленький кусочек, тот, который аппаратура сделала, когда уже Соболев получил официальный отбой. Разговор со старым боевым товарищем, генералом Панкратовым. Дед все стер — никаких преждевременных указателей, оставив всего два слова: «майор… слушает…» Два слова, но этого Соболю будет достаточно. Вот как все происходит — Рябчик уже успел доложить по связи о действиях братишек-военных, и с минуты на минуту Дед ждет его вместе с дискетой, а на Деда уже надавили сверху: что ж это твой солдатик вытворяет с пленным, Пал Саныч? Ну сунулись вояки не в свое дело, но это же вообще ни в какие ворота не лезет! Ты разберись — может, это похищение? Если что из-за этого с самолетом произойдет, с нас с тобой шкуру спустят… Вот так! Эх, Стилет-Стилет, где ты, мой солдатик дорогой… Будь только осторожен, очень многие сейчас получили право огня на поражение… Будь осторожен и появись быстрее, нет у нас с тобой времени, сынок…

Два слова: «майор… слушает…»

И этого Соболю будет достаточно.

Дед вернулся к лейтенанту Соболеву:

— Сиди, сынок. Ну как?

— Как картошка, совершенно четкое слово «чай». Вернее — «чаю».

— Вот тебе еще пленочка. Не крути — там всего два слова.

— Что это? — Соболев поставил на воспроизведение: «Майор слушает».

— Сравнивай.

— Это не… Не то, что я сейчас…

— Соболь! Мало знаешь — дольше живешь.

— Так точно! Только у нас говорили — спокойно спишь.

— А здесь — вот так. И к сожалению, я не шучу, сынок. За работу.

— Есть. Мне нужна пара минут.

— Валяй. Сигарета у тебя найдется?

— Вы же бросили…

— Ну, бросил. Так есть?

— «ЛМ» подойдет? Настоящая Америка…

— Давай. Спасибо. — Дед взял протянутую ему пачку сигарет «ЛМ», бросив: «Хрен с ней, с Америкой, там тоже люди», прикурил от Соболевской зажигалки «Крикет» и отошел к окну. «Какой чудный ясный и солнечный день… Ну где же ты, Ворон, проявись. Бежит, бежит наше время. И настигаю я кое-кого, Воронов, настигаю и боюсь, тебе это будет не очень приятно… Только где ты сейчас? Они устроили на тебя тихую охоту, поэтому только проявись… Мне надо зафиксировать твой звоночек, и тогда я смогу все остановить. Я знаю, что крайне опасно, но ты придумаешь что-нибудь. Ничего, Стилет, и не в таких переделках бывали. И я никогда тебе этого не говорил и не скажу, но ты был лучшим, лучшим из всех, не Макс, не Галкин и не Рябчик, хотя бойцы высшей пробы, а ты, Игнат, хоть и душа у тебя была самая ранимая…»

— Есть! Есть, товарищ генерал!

— Ну? — Дед вдруг с силой затушил сигарету о пепельницу.

— Я совместил тональности и теперь даю стопроцентную гарантию.

— Ну что?

— Это один голос. На двух пленках один и тот же голос.

— Вот как… — Дед в упор посмотрел на лейтенанта Соболева, тот выдержал взгляд совершенно спокойно и повторил:

— Стопроцентная гарантия.

— Хорошо, Соболь, спасибо. Сделай дубликат сверки и держи у себя, пока все не закончится. Скоро мне это понадобится.

Дед бросил взгляд в окно — это все не есть доказательства. Он крепко сжал руку в кулак. Но этого достаточно. «Заячьи уши» вылезли из капусты. А сейчас кто сделает первый шаг, тот и проиграет. «Заячьи уши» вылезли из капусты, и теперь они находились в крепко сжатом кулаке Деда.

* * *

Четверг, 29 февраля

14 час. 01 мин. (до взрыва 2 часа 59 минут)

— Товарищ генерал, разрешите?

Дед обернулся:

— Они?

— Так точно. Чеченцы на связи. Угрожают.

— Давай трубку. — Дед начертил рукой в воздухе круг. — Быть может, удастся «поймать» этот звонок, хотя прежде все попытки зафиксировать телефонный номер не удавались. Они пользовались блокировочным устройством, просто перекоммутируя линии: получалось так, как будто звонили из разных районов Москвы одновременно. Слушаю.

— Во что вы играете? На вас сейчас жизни трехсот человек. Это будет ваша ответственность.

— Я знаю.

— Кто у вас принимает решения?

— Я командую операцией. Можешь называть меня Дед.

— Дед?.. Хорошо, Дед. Что происходит? Что за шоу вы устроили на дороге?

— Выясню, кто вмешался в ситуацию.

— Мы свои обязательства выполнили — передали вам дискету. Так? Осталось меньше трех часов. Вам не расшифровать дискету. Если хотите знать, вы даже не сможете взломать пароль.

— Понимаю…

— Мы связались со средствами массовой информации. Кстати, на борту самолета находится академик Геворкян.

— И это мне известно.

— Мировое светило плюс еще триста человек… В обмен мы требуем лишь одну жизнь. Если с Зелимханом что-то произошло, то этот звонок последний.

— Постойте. Он жив.

— Гарантии? На ваше слово мы больше не надеемся.

— Повторяю вам: он жив.

— Учтите, вам теперь не удастся скрыть своего отношения к заложникам. Мы связались с крупнейшими информационными агентствами.

— Очень жаль.