Читать книгу - "Обратный отсчет для Пальмиры - Сергей Зверев"

– Да, их там много, этих загадочных башен. Только, Олег, – подозвал Сидорин лейтенанта, – посуди сам, башни стоят в долине пересохшей реки, там не может быть подземного канала. Прокопать такой тоннель сейчас? Смысл?

– Я уже подумал об этом, – кивнул переводчик, – не получается. Но ведь разгадка должна быть. Чувствую, что она где-то рядом.

– Тут другая разгадка есть, ребята. – Сидорин подошел и присел на вывернутый взрывом большой бетонный блок. – Точнее, информация для размышления. Я узнал вот что. Оказывается, в Пальмире, в Археологическом музее, больше пятидесяти лет проработал один сирийский ученый, автор множества книг по истории и археологии. Его даже называли хранителем музея Пальмиры. Непревзойденный авторитет в своей области. Его звали Халед Асаад.

– Почему звали? – уточнил Котов. – Он умер, что ли?

– Хуже, – процедил сквозь зубы полковник. – Ему был 81 год, и он отказался покидать музей, когда началось наступление ИГИЛ в этом районе, решил, что сможет защитить сокровища Пальмиры. Его схватили боевики. Держали в плену больше месяца, а потом обезглавили и повесили в центре древнего города, который он столько лет изучал. Прямо на римской колонне.

– Жаль старика, – покачал головой Зимин. – Он полагал, что сможет повлиять на этих нелюдей своим авторитетом ученого, а они вон как с ним.

– Тут немножко другое, ребята. – Сидорин откашлялся. – Я разговаривал вчера с местным руководителем департамента по охране древностей Маамуном Абдулькаримом. Так вот он полагает, что Асаада пытали, прежде чем казнить. А казнили, либо узнав что-то, либо из чувства мести, что не узнали. А скорее, чтобы скрыть свой интерес к чему-то. К чему?

– Асаад, видимо, многое знал об этом месте, раз столько лет посвятил изучению Пальмиры, – сказал Котов. – Он знал много важных вещей. А может быть, успел эвакуировать какие-то исторические ценности, а боевики узнали об этом и пытались добиться от него, где ценности теперь? Вы ведь сами знаете, что торговля стариной – второй по значению бизнес у ИГИЛ после торговли нефтью.

– Да, а попутно могли узнать и о подземных ходах, – вставил Зимин.

– Могли, – согласился полковник, оглянувшись на приближающуюся машину.

– А что, собственно, мы здесь делаем? – спросил Котов.

– Мы ждем вон ту машину, – кивнул Сидорин и поднялся, отряхивая свои бриджи.

Из потрепанного военного внедорожника вышли двое сирийских офицеров. Они вежливо отдали честь российским военным, а потом один из них помог выбраться из машины гражданскому старику в больших очках. Сидорин кивком поблагодарил сирийцев и повернулся к Зимину:

– Вот с этим стариком нам надо поговорить. Совершенно случайно я узнал, что он работал в музее много лет. Я не понял, правда, кем именно. Явно не ученый, но, когда человек столько лет работает, он невольно становится обладателем больших знаний об этом учреждении. И он хорошо знал Асаада. Давай-ка, Олег, принимайся за дело. Скажи, что мы хотели бы поговорить с ним в тиши и прохладе музейных залов, но сейчас там разруха и много мин, которые оставили после себя бандиты.

Зимин стал переводить слова полковника. Сириец смотрел на переводчика внимательно и с каким-то недоверием, которого Зимин понять не мог. Старик выслушал его и тут же ответил встречным вопросом:

– Вас тоже интересуют исторические ценности? Но я не участвовал в их эвакуации. Я уехал задолго до того, как сюда пришли люди из вооруженной оппозиции.

– Странно, – пробормотал Сидорин, когда Зимин перевел слова старика. – А ведь он врет. Мне совершенно точно сказали, что он просидел у своих родственников в Тадморе все это время.

– Спросить? – тут же предложил Зимин.

– Не надо пока его волновать и нервировать. В конце концов, он может врать из благих намерений, а может, это попытка обезопасить себя самого. Спроси, он знал, как погиб Халед Асаад? И что от него хотели боевики?

– Его убили потому, – мрачно констатировал старик, выслушав Зимина, – что он не рассказал, куда вывезли наиболее ценные экспонаты и документы. Они тоже хотели на этом нажиться.

– Нас не интересуют ценности музея, – перевел Зимин слова Сидорина. – Эти ценности принадлежат вашему народу и всему человечеству. Они не имеют цены. Скажите, Адад, кем вы работали в музее? Чем вы там занимались?

– Я – простой мастер по оборудованию для хранения экспонатов. Я и плотник, и каменщик, и стекольщик, и механик. Почти сорок лет строю, ремонтирую оборудование, помещения в музее, помогаю реставраторам.

– Вы всех сотрудников музея знаете?

– Знал. А кто где теперь, не знаю. Живы ли? Вернутся ли?

– У вас был отдел древних документов, манускриптов. Кто там работал?

– Вардия, – с готовностью ответил старик. – Чудесная молодая женщина. Добрая, умная и… красивая. Она целыми днями занималась переводом, писала много статей в разные научные журналы. Ее очень ценил Асаад.

– А где сейчас Вардия? Что вы знаете о ее судьбе?

– Ничего, – покачал головой старик. – Я не видел ее с самого момента прихода сюда вооруженной оппозиции.

– Может, друзья, хорошие знакомые, родственники?

– О родственниках вам скажут, наверное, в местной администрации. А друзья… – Адад явно замешкался с ответом. И когда Зимин поторопил его, со вздохом ответил: – Был один человек. Он работал в музее водителем, и Вардия ему нравилась. Говорят, он за ней даже ухаживал.

– Как его зовут, где он живет?

– Гиваргис. Я не знаю, где он живет, но он в городе. Я видел его недели две назад.

– Хорошо. – Сидорин украдкой следил за выражением лица старика. – Скажите еще вот что, дорогой Адад. Может быть, вы знаете, что бандиты еще что-то искали в музее, может, они от кого-то из его работников требовали каких-то сведений? Не слышали о таком?

– Нет, меня здесь уже не было, – торопливо напомнил сириец. – Я ничего такого не знаю.

– Ну, что скажете, товарищи разведчики? – спросил Сидорин, когда старика увезли.

– Ничего не знает, ничего не видел, ничего не слышал, и вообще его тут не было, – ответил Котов. – Но Гиваргиса и эту женщину, научного сотрудника, сдал нам мгновенно и с большой охотой.

– Вот-вот, – согласился полковник. – Ладно, поищем Гиваргиса и Вардию.