Читать книгу - "Арктическое вторжение - Сергей Донской"

Достав из нагрудного кармана блокнот и ручку, Грин набросал схематическую карту Северного полюса, как если бы он смотрел на него из космоса. Все страны, расположившиеся по контуру Евразии, так или иначе заявляли свои претензии на «ничейную» территорию. Тут были и Великобритания, и Ирландия, и Франция, и Бельгия, и Нидерланды, и Германия, и постсоветская Прибалтика, включающая Литву, Латвию и Эстонию. Мечтала о своем куске пирога и Япония, подбирающаяся к Курильским островам по той простой причине, что оттуда было куда ближе к Арктике. Даже Китай алчно принюхивался к арктическим месторождениям, запустив в Северный Ледовитый океан свой ледокол. Поразмыслив, Грин добавил к списку совсем уж далекую Австралию, высказывающуюся в том духе, что все мировое сообщество вправе пользоваться природными ресурсами спорных территорий.

Всего в арктических границах Европы, Азии и Америки располагалось шестнадцать государств. Из них, как припомнил Грин, только Финляндия сохраняла нейтральный статус. Россия входила в ОДКБ и ШОС. Великобритания, Дания, Исландия, США, Канада, Норвегия, Латвия, Литва, Эстония, Польша и Нидерланды являлись членами НАТО. Имелись другие политические союзы и объединения, а кроме того, многих конкурентов объединяло членство в Евросоюзе.

– Винегрет, – пробормотал Грин и выписал на отдельном листке названия стран, имеющих прямой выход к Северному Ледовитому океану. Их было пять. Это Россия, Канада, США, Норвегия и Дания. Согласно конвенции ООН, ни одна из них не имела контроля над Арктикой, но каждая имела право на исключительную экономическую зону в пределах 200 морских миль от берега. Расширить зону влияния можно было только после предоставления доказательств, что арктический шельф является продолжением сухопутной территории той или иной страны. Россия, сделавшая такую заявку, получила категорический отказ.

Никто не собирался уступать русским столь лакомый кусок. Вблизи Северного полюса залегает свыше 100 миллиардов тонн нефти и газа, не говоря уже о минеральных ископаемых. Кроме того, таяние льдов в Арктике из-за глобального потепления делало ее все более судоходной и доступной для освоения. Это означало, что члены «северной пятерки» вот-вот перегрызутся друг с другом, а там к схватке подключатся и остальные.

Не обращая внимания на пронизывающий ветер, Грин заключил названия четырех стран в жирный прямоугольник и подписал его – «НАТО». Ну, разумеется, как же здесь обойтись без вездесущего Североатлантического альянса! Не случайно же министр обороны Великобритании заявил, что «НАТО обладает желанием и возможностями, чтобы не допустить действий России в Арктике, идущих вразрез с международными соглашениями». Именно так он и выразился. Грин, обладавший поистине компьютерной памятью, воспроизвел его высказывание дословно, после чего задумчиво добавил:

– Желанием и возможностями, значит. Допустим. А мы чем обладаем?

Ветер сорвал вопрос с губ и унес в неведомые дали, туда, где вряд ли даются внятные ответы. Грину было все равно. Он привык рассчитывать только на себя.

Его мозг, надежно хранивший полезную и бесполезную информацию, услужливо подбрасывал ему все новую и новую пищу для размышлений.

Грин не сумел бы назвать точную дату, когда батискаф погрузился на дно морское близ Северного полюса, чтобы установить там флаг России. Но он помнил, что произошло это в 2007 году и что флаг покоится на четырехкилометровой глубине. Дало ли это что-то России? Ничего, кроме морального удовлетворения. Канадский МИД назвал экспедицию «банальным шоу», а принадлежность хребта Ломоносова российскому континентальному шельфу отказалась признать даже лояльная в прошлом Белоруссия.

В сердцах Силин пригрозил выходом из Конвенции по морскому праву, а также приказал возобновить «тренировочные» полеты стратегических бомбардировщиков в район Северного полюса и походы боевых кораблей в Атлантику. Эстафету принял Астафьев, по распоряжению которого было возобновлено патрулирование пограничных сторожевых кораблей на Северном морском пути в Чукотском море. Все воинские части, охраняющие российский сектор Арктики, были спешно пополнены новыми вооружениями и личным составом. Северный флот, составляющий две трети военно-морской мощи России, почти в полном составе встал на защиту наших полярных рубежей. Одних атомных подлодок с крылатыми и баллистическими ракетами там насчитывалось два десятка плюс к этому сотни боевых кораблей и катеров, авиация, артиллерия, бригада морпехов, танки, многоспутниковая космическая станция «Арктика».

Какими бы силами ни располагали соседние страны, сколько бы ни пыжились генералы НАТО и Пентагона, любому было ясно, что открытый вооруженный конфликт в полярном регионе завершится сокрушительной победой Российской Федерации. Положение дел могло измениться лишь после переброски иностранных армий и флотов в Северный Ледовитый океан, а ничего подобного пока не происходило.

Таким образом, продолжал рассуждать Грин, ни одно из полноценных государств, тем более входящих в Североатлантический альянс, не пошло бы на уничтожение российской экспедиции. Это было равнозначно объявлению войны.

Тогда кто?

Грин повернул голову в том направлении, где недавно натолкнулся на чайку, терзающую рыбину. Взгляд птицы до сих пор вызывал смутные ассоциации.

Чайки, вороны, стервятники, гиены, шакалы… Что-то роднило их, что-то существовало между ними общее, какими бы разными они ни казались.

– Ага! – прошептал Грин и щелкнул пальцами.

Его осенило. Некоторые птицы и звери вполне способны охотиться, однако все же предпочитают питаться падалью. Так им проще, так безопаснее, а может, интереснее. И подобные трусоватые хищники существуют не только в дикой природе. Есть они и на политической арене, неплохо дрессированные, но не утратившие своих инстинктов. А это значит…

Спрыгнув с парапета, Грин быстро пошел в сторону жилых зданий. Он продрог и хотел принять горячий душ, чтобы ненароком не простудиться. Невозможно представить себе советника президента с заложенным носом и гнусавым голосом. Кого угодно, только не Глеба Георгиевича Грина. Особенно в тот момент, когда он встретится с Астафьевым, чтобы назвать ему наиболее вероятного врага.

Врага, которого, как известно, уничтожают.