Читать книгу - "Бешеные горы - Сергей Зверев"

Послушав несколько секунд под дверью, Бурый тихонько потянул ручку. Дверь легко поддалась: она даже на щеколду изнутри не запиралась. Приоткрыв дверь, Бурый с выставленным перед собой пистолетом заглянул внутрь. Но ничего сверхъестественного не увидел. На кровати, стоящей у окна, лежал человек и, судя по виду, крепко спал. Больше никого в комнате не было. Называется, бери голыми руками. Но что-то в позе спящего человека не понравилось Глебу. И запах, такой здесь неуместный…

Он скользнул в комнату, не опуская пистолета, подошел к кровати и рывком откинул край одеяла. Перед ним лежал Алихан Нагаев собственной персоной. И был он так мертв, что мертвее некуда.

«Что за черт? — мелькнуло в голове у Глеба. — Опять шуточки Бормана?»

Но вслед за тем до него дошло, что Борман не успел здесь побывать. И вообще, происходило что-то очень странное. Причем до того, что у Бурого целую минуту не было в голове ни одной мысли — так поразило его это мертвое тело. Затем вдруг, как это всегда бывает в таких случаях, вопросы хлынули потоком.

Почему Нагаев мертв? И почему он не просто умер, а явно кем-то убит? И убит давно, судя по засохшей на лбу крови вокруг дырки. Но тогда с какой целью его сюда положили? И зачем охраняли мертвое тело? Возможно, он погиб в бою, и бойцы ждали, пока соберутся близкие, чтобы похоронить его по всем правилам? Поди пойми, что и как. Тем более что всю охрану положили, и теперь и спросить-то не у кого.

Спохватившись, Бурый стукнул по микрофону.

— Борман!

— Я слушаю, — отозвался тот.

— Оставь кого-нибудь в живых!

— Поздно, — донеслось в ответ.

— Черт… — вырвалось у Бурого.

— Что такое, командир? Ты же сам приказал…

— Знаю.

Бурый устало сел на край кровати, в ноги к покойному, свесил пистолет между колен.

— Что там случилось? — спросил Борман.

— Давайте сюда, — ответил Глеб. — Сами все увидите.

— Понял.

Через несколько минут все спецназовцы были в сборе. Зажгли фонарь, служивший настольной лампой, стали озадаченно по очереди разглядывать мертвое тело.

— Ничего не понимаю, — признался Борман.

— Я тоже, — эхом отозвалась Алиса.

— Может, сами за что пришили? — высказал робкое предположение Калмык.

— Ага, — кивнул Бурый. — Из большой и чистой любви.

— Кто их знает, что тут могло произойти… — примирительно произнес Борман.

Глеб молча ругал себя. Не мог хотя бы одного боевика взять в плен. Ну проще же пареной репы! Нет, положили всех, подчистую. Профессионалы. Сработали, конечно, хорошо, ничего не скажешь. Никто и пикнуть не успел. Но до чего пригодилось бы сейчас хоть чье-нибудь «пиканье»!

Бурый уже сгоряча хотел послать кого-нибудь проверить, не остался ли кто в живых. Потом вспомнил свою призовую стрельбу и понял, что это заведомо провальная идея.

— Ну и что будем делать с этим красавцем? — спросил Борман.

— Заберем с собой, — буркнул Глеб.

— На кой он нам?

— Будет напоминать о моей глупости.

— Да ладно тебе, командир, — вмешалась Алиса. — Кто мог знать, что тут будет покойник?

— Покойник со стажем, — вырвалось у Бурого.

— Скорее всего, он был убит в последнем бою, — продолжала Алиса. — А они оставили его здесь до определенного времени.

— И мне так показалось, — поддакнул Борман.

— У мусульман вообще-то принято хоронить покойных как можно быстрее, — вставил Калмык.

— То у нормальных мусульман, — отмахнулся Борман. — А эти — какие они мусульмане? Головорезы, живущие по понятиям.

— Ладно, — подытожил Бурый. — Проехали. Что у нас тут есть полезного?

— Из полезного только бук, — доложила Алиса, показывая небольшой ноутбук, который она нашла в шкафу. — Но что там — неизвестно.

— Посмотрим? — предложил Бурый с надеждой.

— Не советую, — возразила Алиса. — Может быть заминирован.

— Может, — согласился Бурый. — Ладно, переправим его в Москву, пускай наши спецы им займутся. Еще что? Записи, документы, диски-флешки?

— Ничего, — покачал головой Калмык.

— Значит, только бук, — подвел неутешительные итоги Бурый.

Он старался не показывать разочарования, но оно было слишком большим, чтобы скрыть его от себя и от окружающих. Еще бы! Надеялся взять главного «языка», допросить его и все узнать про вирус. И с триумфом доложить в Москву. А вышел — пшик. В результате только ноутбук, в котором могло ничего не оказаться, кроме фоток родственников. Да за такую работу Артемов уволит его без выходного пособия — и будет прав. Да что Артемов? Самому стыдно, вот что главное. Поспешил, не подумал, а вирус между тем кто-то куда-то доставляет. И если его вовремя не перехватить, погибнут невинные люди, тысячи людей! А по чьей вине? По вине майора Теплова, дилетанта и недоумка, недостойного носить ни звания, ни оружия, которое ему доверила страна и люди, живущие в ней.

— Ладно, Глеб, — сказал Борман, — не убивайся так. Глядеть на тебя больно.

— Тем более что кое-что нам известно, — поддержал его Калмык.

Бурый раздраженно посмотрел на него:

— Что, например?

— Ну, мы знаем, что вирус направлен в Питер… — не очень уверенно начал Калмык.

Видно было, что он уже сам не рад своему порыву.

— Еще что? — безжалостно потребовал Глеб.

Калмык потупился и замолчал.

— Ну!

Глеб вплотную подошел к Калмыку и уставился ему в глаза тяжелым, не предвещающим ничего хорошего взглядом.

— Если бы вы поменьше махали ножом, товарищ старший лейтенант, а побольше думали, у нас сейчас был бы живой свидетель, — раздельно, чеканя каждое слово, проговорил он. — А поскольку вы думаете только о том, чтобы утолить свою жажду мести, а интересы дела оставляете на потом…

— Товарищ майор… — вскинул голову Калмык.

— Молчать! — рыкнул Бурый, наступая на него. — Если бы ты хоть на секунду подумал не о себе, а о тех, кого мы должны защищать, если бы ты понимал, что думать надо прежде всего не о себе, а о своей работе, если бы ты не выпендривался, как последний пижон…

— Глеб! — вдруг послышался голос Бормана.

Бурый, с трудом отведя взгляд от побледневшего лица Калмыка, посмотрел на товарища.

— Что?!

— Хватит, — негромко уронил тот.

Бурый хотел взорваться, но тут он увидел, что рядом с Борманом выросла Алиса.

— Хватит, Бурый, — попросила она. — Давай работать.

Скажи она другим тоном — и, возможно, произошло бы что-нибудь непоправимое. Но она безошибочным женским чутьем нашла единственно верный в этой ситуации тон — и это сработало.