Читать книгу - "402 метра - Константин Костин"

Собакин достал из сейфа початую бутыль водки, две стопки и пару консервных банок с надписями "каша гречневая" на этикетках.

— Есть будешь? — осведомился он.

— Ничего себе — есть, — усмехнулся я.

— Как хочешь.

Дима накапал из бутылки в одну рюмку и занес горлышко над второй. Я перевернул свою стопку, поставив ее на стол вверх дном. Оставшуюся часть дня хотелось провести в трезвом уме, и встретить утро в добром здравии.

— Расскажи лучше, что ты задумал, — произнес я, ища глазами пепельницу.

— Понимаешь, Саша… твое здоровье, — капитан опрокинул в себя стопку. — Ух, гадость… понимаешь, Саша… я много на своем веку повидал, и вот что тебе скажу: они не оставят ни тебя, ни твою девчонку в покое. Да, ты поменяешь "восьмерку" на Туркину, а дальше? Что им помешает похитить девчонку еще раз и вновь потребовать выкуп? Да ничего, Саша. Это с одной стороны. Теперь — про твою машину. Я так понял, отдавать за нее Таню ты не собираешься? Хрен с ним. Не сегодня так завтра они доберутся до девчонки. Прятать ее всю жизнь ты не сможешь.

— А принять их завтра? Мы же знаем, где их искать? Посадить их к чертовой бабушке…

— Эх, Саша, Саша, — вздохнул опер. — Даже если их и удастся посадить… подчеркиваю — даже если, поскольку деньги имеют гораздо больший вес, чем УК… рано или поздно они выйдут — и что тогда? Думаешь, они тебе простят? Нет, Саша, не простят.

— И что ты предлагаешь?

— Стравить их. Пусть шакалы перегрызутся. Собаке — собачья смерть, пусть сами себя накажут, — Дима громыхнул по столу кулаком.

— Ага, — кивнул я. — Собаке — собачья смерть.

Собакин посмотрел в мои глаза и громко рассмеялся. До него, наконец, дошел свой же каламбур.

— Точно не будешь? — утонил капитан, подняв бутылку.

— Точно — заверил я.

Тем более, свою рюмку я уже использовал в качестве пепельницы. Опер налил себе еще стопку, и замахнул ее так же без закуски. Чувствуется опыт, приобретаемый только в двух местах: в вооруженных силах и внутренних органах.

Не было и восьми утра, как мы начали приготовления. Первым делом Собакин опохмелился, потом достал из ниши между сейфом и стенкой продолговатый сверток.

— Это что? — поинтересовался я.

— Подарок от Дудаева, — ответил Дима, разворачивая мешковину. — Знаешь, что это?

Капитан положил на стол тускло блестящую "плетку" с накрученным на ствол глушителем.

— Знаешь, — усмехнулся я. — Sig-Sauer SSG 3000, калибр 7,62мм НАТО, емкость магазина — пять пат…

— Хватит, — буркнул опер, недовольный, что его эрудиции места не осталось. — Откуда знаешь?

— Сам же рассказывал, — пожал я плечами, — Когда из Чечни ее привез.

— Да? Тьфу, точно, — вспомнил Дима. — Жаль, патронов мало.

Он достал из сейфа коробку, в которой бренчали всего два патрона к трофейной винтовке.

— Бронебойно-зажигательные, — пояснил Собакин. — На особый случай берег.

Поклацав затвором, капитан засунул оба патрона в магазин и, с сухим щелчком, вогнал его в пазы. Снова завернув оружие в мешковину, Дима махнул рукой и мы вышли на улицу. Из багажника Grenada опер извлек двадцатилитровую канистру и забросил ее вместе с винтовкой в джип.

Разместились так же, как и вчера: мент в Pagero, я — в "прицепе". Внедорожник вырулил из ворот РУВД, и связка из двух автомобилей направилась в сторону Градского Прииска. На сей раз никто никуда не торопился — времени было вагон.

На первой же попавшейся заправке капитан залил полную канистру бензина. Зачем? Турбодизелю внедорожника оно совершенно не нужно, дрэгстеру со снятой коробкой — тем более. Спрашивать я не стал. Важность грядущего момента все больше довлела надо мной, что-то говорить, о чем-то расспрашивать не было никакого желания. Я молча курил сигарету за сигаретой.

До пункта назначения мы добрались часа за два до полудня. Более подходящее место найти трудно. Старое кладбище с покосившейся оградой и деревянными крестами вместо плит с трех сторон упиралось в березняк, а с четвертой простиралась обширная пустошь. Эта поляна так и просила чтобы на нее поставили "восьмерку", а пригорок, скрытый листвой, как нельзя лучше подходил для засады.

Дрэгстер занял свое место посередь пустоши. Канистру бензина Дима полностью вылил в салон автомобиля, через пару часов концентрация паров станет просто запредельной, и хватит малейшей искры, чтобы машина взлетела на воздух. Джип мы спрятали в лесу, закидав его ветками и листвой.

Наконец капитан залег в траве на пригорке, поставив винтовку на сошки. Я, приобняв Михо, устроился рядом. Ждать оставалось около полутора часов. Опер невозмутимо поглощал кашу из банки, теперь — перловую. Я вяло поковырялся вилкой в своей жестянке и оставил ее в сторону. Кусок не лез в горло. Слава Богу, сигаретами я запасся основательно, и дымил одну за другой. Время текло мучительно медленно.

— Димка, — прошептал я. — А ты уверен, что все пойдет как надо?

— Не уверен, — произнес он с набитым ртом. — Но это лучший выход.

— Спасибо, успокоил, — усмехнулся я.

— Не стоит благодарностей, — ответил Собакин.

Действительно, благодарностей это не стоило. Чтобы успокоить нервы и убить время я начал считать ворсинки на морде Шпалерадзе. Успел пересчитать три раза, и все три раза получалось разное число. В общем, нервы так и не успокоил, но время убил.

— Зря, — изрек я в половину двенадцатого. — Зря мы все это затеяли.

— Да что ты паникуешь? — отмахнулся опер. — Все будет хорошо.

Завидная уверенность. У меня, со всем моим фирменным оптимизмом, такой не было. Курить я уже просто не мог, во рту было сухо, как в Сахаре. Вдобавок проснулся зверский аппетит, я прикончил банку каши, но этого было мало.

Без пяти двенадцать со стороны города на пустырь въехали два кортежа. Один, состоящий из двух микроавтобусов "Газель" и "Vectra" выпуска начала девяностых обогнул "восьмерку" и занял позицию по левую руку от нас. Второй — из двух "Grand Cherokee" и эвакуатора с зачехленным авто, остановился справа. Началось. Теперь сомневаться поздно.

— Твоя девчонка в одной из "Газелей", — заметил Дима.

— Сам догадался, — огрызнулся я.

Теперь дальнейшее развитие ситуации зависело исключительно от снайперских способностей опера и верности его расчетов. От меня не зависело уже ничего. Терпеть не могу подобного дерьма. Я чувствовал свою полную беспомощность. Я уже ни на что повлиять не смогу.

Из автомобилей высыпали жулики, по десятку с каждой стороны. Лица с такого расстояния различить было трудно, но среди членов "левой" группировки я разглядел фигуру Славы и казаха. Из "правых" я не знал никого.

Вот Антон отделился от своей грядки и зашагал вперед. Вторая банда так же выставила своего парламентера. Они медленно сходились, и должны были встретиться, по моим расчетам, на уровне заготовленной бомбы, метрах в десяти от нее, ближе к нам.