Читать книгу - "Человек без лица - Сергей Самаров"

Хожаев думал минуту.

– Ладно. Сейчас менты перешлют ответ на свой запрос из Интерпола. Ты посмотри и его. А мы… – Подполковник переглянулся с Трапезниковым, словно ища одобрения. – В госпиталь…

И после этого со вздохом посмотрел на часы, словно сожалея, что не может вернуться вовремя домой, чтобы воспитанием детей заняться.

– В крайнем случае, можем привезти его сюда и на носилках, – предложил капитан. – Он не тяжелобольной. Транспортировка допускается.

– Можем, – согласился подполковник. – И, пожалуй, привезем. Надо взять автобус. В госпитале машину не выпросишь. У них всегда одна песня – «бензин, моя кровь, на нуле»…

Пока собирались, пока договаривались относительно машины, пока до Ханкалы добирались, прошло больше часа. И уже на подъезде к госпиталю, когда были остановлены на посту омоновцами, поняли, что здесь опять что-то произошло. Омоновцев слишком много, слишком откровенно направлены стволы автоматов на приближающиеся фары. И в окнах хирургического отделения горит свет… А тут и милицейский «Уазик» подъехал, и все тот же майор из машины торопливо выскочил.

Хожаев с Трапезниковым прошли в госпиталь вслед за майором. Их лица уже примелькались на посту, и проверка документов не отняла много времени.

– Допрыгались… – то ли сам себе, то ли фээсбэшным операм сказал мент, не оборачиваясь. – Я же говорил, что надо сразу передавать дело…

Хожаев не ответил, поскольку не знал что отвечать.

Сразу за дверями их встретил дежурный по госпиталю. Лицо растерянно. Рядом с табуреткой, где сидел дневальный солдат, – большая лужа крови и пропитанные кровью куски ваты и бинта. Должно быть, кому-то рану протирали перед перевязкой.

– Рассказывайте, – приказал Хожаев.

– Четыре человека проникли в здание, – начал докладывать майор в белом халате. – Дневальный дверь открыл, поскольку знает, что вся территория двора охраняется ОМОНом и чужие прийти не должны. Его сразу ножом ударили, и здесь оставили. И прошли в палату… По пути дежурную медсестру по голове ударили… Чем-то тяжелым… Четыре гематомы в ряд – похоже, кастетом били…

– Откуда они знали, куда идти? Или их кто-то провожал? – спросил Трапезников.

– Нет-нет… – испуганно сказал майор. – Никто не провожал. Они знали…

– Я и спрашиваю, откуда они знали?

– А я откуда знаю! – вдруг вскипел военврач. – Я не наблюдал картину… Я рядом с больным сидел этажом выше…

– А где дежурный по хирургическому отделению? Тот майор, с которым мы разговаривали, – спросил Хожаев.

– Наверное, уже пришел в сознание…

– Его тоже ударили?

– Его тот ударил…

– Кто?

– Больной…

– Какой больной?

– Который спал… Так ударил, что десять минут без сознания…

– Давайте по порядку. Пройдем в палату, – бесстрастно сказал ментовский майор.

Все стало понятно, когда дали показания раненые офицеры, что лежали в той же палате. Они – очевидцы, хотя не спал в момент происшествия только один лейтенант-десантник, но он лежачий и не в состоянии был вмешаться в ситуацию.

Четыре человека ворвались в палату. Сразу подошли к кровати неизвестного больного. Стали тормошить его. Посадили, спящего. Разговаривали между собой по-чеченски. И попытались вывести. И тут произошло что-то непонятное. Больной проснулся, хотя его пошатывало и выглядел он абсолютной сомнамбулой.

– У меня у самого «черный пояс» по киоку-синкай, – сказал лейтенант-десантник, – я многих классных бойцов видел… Но чтобы такое…

– Что? – строго переспросил Хожаев.

– Понимаете, товарищ подполковник. – Лейтенант старался подыскать слова, чтобы объяснить доступно: – Во всех единоборствах удары, как правило, наносятся на счет «раз – два». Первый подготовительный, позволяющий занять удобную позицию для основного удара. Второй поражающий. Бывает и больше ударов. Но минимум – это «раз – два». Этот… Спящий… Он бил на счет «раз» и ставил точку… За две секунды четыре удара и четыре трупа. И снова пошатывается. Спит на ходу…

– Три трупа, – поправил дежурный по госпиталю. – У двоих пробито горло. Сонная артерия. У одного перелом грудной клетки и тяжелый ушиб сердца. Мгновенная остановка. У последнего сдвинут шейный позвонок, но сам жив и…

– Выживет?

– Без сомнения, выживет. Но шейный позвонок вправить полностью не удастся. Здесь нужна сложная операция, которую в наших условиях проводить рискованно. Правда, операция не обязательна, и не экстренная. При всей тяжести травмы. Тяжелый удар. Со временем, может быть, мышцы поставят позвонок на место, а до этого парень долго шеей повернуть не сможет…

– Не тяжелый, а резкий удар, товарищ майор, – поправил лейтенант-десантник.

– Дальше, – попросил подполковник.

– Тут дежурный по отделению вбежал, – продолжил рассказ десантник, и глаза его отчего-то радостно, почти с удовольствием от такого воспоминания блеснули. – Его просто по челюсти стукнули. Тяжелый нокаут… Это не убойно. Под руку подвернулся. Потом этот на нас посмотрел… На всех… Как-то растерянно, с непониманием… Словно спросить что-то хотел. Но не спросил. Взял со стула чужой теплый халат и ушел…

– Вот и привезли его в управление, – сказал капитан Трапезников.

– Когда можно будет допросить раненого? – спросил Хожаев военврача.

– Которого?

– Того, что жив остался. Или его тоже накололи так, что…

– У него только местная анестезия… Сейчас с ним как раз работают… Думаю, через полчаса он будет в вашем распоряжении. Поговорить, чтобы не мешали, сможете в ординаторской.

– Никаких ординаторских! – резко возразил подполковник. – Мы увозим его с собой. Надеюсь, он транспортабельный?

– Вполне. Постарайтесь только не бить его по шее…

– Мы – не менты, – ответил Трапезников.

– А мне, я вижу, здесь делать нечего, – удовлетворенно сказал ментовский майор.

– Скорее всего, так, – согласился подполковник. – Но ты продолжай пока работать в своем направлении.

– В каком это? – не понял мент.

– Фоторобот снайперов сделали?

– Делают.

– Вот и направление. Проверь этих людей.