Читать книгу - "Груз для Слепого - Андрей Воронин"

Она всплеснула руками:

– – Что? Петр!

– Запрягай коня, Петра ранили!

– Боже мой! – запричитала женщина, выбегая на улицу.

Вдвоем с Ксенией они быстро заложили телегу и, даже не думая о том, заметит ли их кто-нибудь из соседей, не заботясь о предосторожностях, стегая коня, помчались в ночь к железной дороге. Но как ни гнали они коня, вырывая друг у друга вожжи, все же Ксения и Андрей опоздали. Да и невозможно было успеть, потому что Петр, потеряв сознание сразу после ухода Андрея, так в себя и не пришел.

Уже никуда не спеша, с мрачными лицами, они отвезли тело Петра в поселок. На удивление никто не стал донимать их расспросами. Порешили в поселке, что Петра подстрелил какой-нибудь заезжий браконьер. Такое здесь случалось.

После того, как похоронили Петра, Андрей на какое-то время затаился. Ему казалось, что теперь-то уж на этом крутом подъеме железнодорожники примут меры безопасности. Если раньше о пропаже узнавали в лучшем случае на узловой станции, до которой отсюда было километров сто пятьдесят, то этот прокол свояков-грабителей, стоивший Петру жизни, точно обозначил место, где грабят поезда. Но, наверное, Андрей Антонов родился под счастливой звездой. В вагоне, на который они польстились, находился армейский груз, который охраняли военные. Солдаты, наверное, и сами испугались – никому не сказали о нападении, побоялись, что застрелили грабителя, не сделав предупредительного выстрела, а может никто у них и не спрашивал. Скорее всего, рассудил Антонов, солдатам из охраны оставалось служить пару месяцев и никому из них не хотелось связываться с военной прокуратурой. Дембель для служивого дороже всего на свете и ради того, чтобы вовремя уйти домой, можно помолчать об автоматной очереди глухой ночью на перегоне у Медвежьей сопки.

Вспоминать о том происшествии Антонов не любил. Ему всегда становилось тягостно – случилось с Петром, может случиться и с ним. Но почему-то этой зимней студеной ночью его мысли вновь вернулись к прошлому. Андрей вошел в дом, посмотрел на стену, где однообразно покачивался маятник старых ходиков с тремя медведями, нарисованными на жестянке, недовольно поморщился, налил себе полстакана водки и закусил куском вяленого мяса.

Ксения посмотрела на своего сожителя:

«Ну что, пойдешь?» – спросила она взглядом.

– Да хрен его знает, – пожал Андрей широкими Плечами.

– Может.., не ходи сегодня, – попросила Ксения.

– Не ходи… А жить на что будем?

– Как-нибудь перебьемся, слава Богу, погреб забит товаром, это бы продать.

– Ночь больно хорошая, – пробормотал, облизывая губы, Антонов.

– В такую ночь хороший хозяин собаку во двор не выгонит, – настаивала Ксения.

– Собаку, может, и не выгонит, а сам пойдет. Хорошая ночь, чувствую, повезет сегодня.

– Дай Бог, – в глазах женщины мелькнул испуг, но она пересилила себя, подошла к Андрею и хотела обнять его за плечи.

Андрей стряхнул ее руку.

– Не лезь ко мне, а то действительно останусь дома.

– А как.., случится? Ведь один идешь…

– Предлагаешь тебя с собой взять?

– Я не пойду, раньше не ходила и теперь не пойду. Не бабское это дело, что-то сердце шалит, – и Ксения прижала ладонь к груди.

– Вот и сиди дома. Без тебя управлюсь, не маленький.

Андрею Антонову было сорок пять. Для своих лет выглядел он прекрасно: широкие плечи, крепкая шея, сильные руки, загорелое, обветренное лицо. Даже водка его не брала. Ксения была довольна, что у нее такой мужик. А то, что он бывший уголовник, да и сейчас промышляет грабежом, се волновало мало. В их поселке многие мужики раз или два сидели в тюрьме. Здесь, на Урале, к уголовникам относились хорошо, даже считалось, что тот не мужик, кто не тянул срок. Да и поселок, в котором они жили, в свое время основали зеки, отпущенные на волю.

– Я пошел, – сказал Андрей Антонов. Он взял со шкафа обрез двустволки, сунул его за пояс стволами вниз. В правый карман меховой куртки всыпал горсть патронов. Нож с длинным лезвием исчез за голенищем унтов.

– Присядем на дорожку, – сказал Антонов. Он сел и потянулся к бутылке. Ксения перехватила руку Андрея и сама плеснула на дно граненого стакана совсем немного – граммов пятьдесят.

– Будь осторожен, – поднимаясь со стула, прошептала женщина, и когда Антонов направился к двери, она незаметно перекрестила своего сожителя.

Подняв воротник куртки и завязав ушанку под подбородком, с фомкой в правой руке Андрей, тяжело ступая по снегу, двинулся в сторону железной дороги – туда, откуда слышался перестук колес и натужные гудки. Даже не глядя на часы, Антонов догадался: это идет пассажирский Челябинск – Москва. Естественно, пассажирские поезда он никогда не грабил, его уделом были товарные.

Снег скрипел под ногами, ветер гнал поземку. Через полчаса Андрей уже оказался у железной дороги. Он разогрелся во время ходьбы, расстегнул две верхних пуговицы своей теплой куртки.

«Скоро должен пойти товарняк, – прислушиваясь к ночной тишине, к завыванию ветра, к скрипу деревьев подумал Антонов. – Быстрее бы, а то окоченеть можно».

Он прижался спиной к толстому стволу ели – так меньше дуло – сложил ракушкой ладони и закурил папиросу, пряча огонек в кулак?. Дым приятно щекотал ноздри.

«Сегодня мне должно повезти», – глядя в черноту неба, подумал Андрей.

Вновь накатило воспоминание: темная летняя ночь, предсмертные хрипы и стоны Петра. Это случилось совсем рядом, в каких-нибудь двухстах метрах от дерева, под которым сейчас прятался Андрей.

«Петр, Петр… Хорошо было работать вдвоем. Но и одному неплохо, ни с кем не надо делиться, да и свидетелей нет. Хотя мужик-то он был надежный».

Послышался далекий гудок. Андрей застегнул одну пуговицу, погасил окурок о шершавый ствол ели и насторожился, подобрался, готовый в любой момент рвануться к составу. Хотя, по его расчетам, до подхода товарного оставалось еще с полчаса, но расслабляться было нельзя: звучит перестук колес – берись за работу.

Прошло минут десять, и из-за поворота показался луч прожектора. Конечно же, Андрей Антонов по кличке Кот даже и предположить не мог, что поезд, огни которого он увидел, везет странный груз с коротким названием ЕАС-792. Он так же не мог предположить, что из пяти вагонов, прицепленных к локомотиву, четыре – пустые и только один почтовый вагон представляет собой нечто ценное.

Поезд медленно полз в гору. Андрей Антонов сплюнул под ноги и вразвалку двинулся по насыпи рядом с составом. Сначала он хотел пропустить первый почтовый вагон, уж слишком близко тот был от локомотива, но потом передумал – от добра добра не ищут. И заспешил. На двери красовались целых три пломбы. Окна бытовки выходили на другую сторону, да и шторы оказались опущенными…