Читать книгу - "Шестерки сатаны - Леонид Влодавец"

От подвальчика, в котором происходили «смотрины», я добрался пешочком до метро и, проехав одну остановку, поднялся наверх. Там меня дожидался Лосенок. Читал себе «Спорт-экспресс», сидя за баранкой родного «Чероки», и в ус не дул.

— Домой поедем, — сказал я. — Если вводных не было.

— Не было, — ответил Юрик.

— Ну и нормально. А то все вкалывай и вкалывай, так и загнуться недолго с устатку… Тем более что жара, блин, офигенная. В тропиках и то полегче.

Лосенок завел мотор, я отвалился на спинку сиденья, под свежачок от кондиционера.

— Какой-то ты странный стал по жизни, — заметил Лосенок, выворачивая в поток машин и встраиваясь в средний ряд. — Извини, конечно, может, я это не в кассу говорю, но не один я это замечаю. Мое, конечно, дело телячье…

— Твое дело — лосячье, — хмыкнул я. Прикол был давнишний, но любимый, Лосенку он тоже нравился.

— Правильно, лосячье, — кивнул он, — но все равно, с тех пор, как ты с заграницы вернулся, какой-то не такой стал. Целый год уже прошел, а ты все не в себе немного.

— И ты целый год сидел да помалкивал? — ухмыльнулся я. — Терпеливый, однако.

— Ну, сам понимаешь, вопросы-то задавать неудобно. Мало ли чего… Но тут намедни сам батя твой спросил, не вижу ли я в твоем поведении чего-то странного. Я, конечно, сказал, что вижу.

— Та-ак, мистер Лосенок, стало быть, вас уже за стукача работать приспособили?

— Ща обижусь…

— Пардон, эскюзе муа. Так что же странного вы соизволили заметить?

— Сказать по-честному?

— Обязательно.

— Короче, впечатление такое, будто ты мне две штуки баксов задолжал за что-то и теперь не знаешь, как вернуть.

— А я точно у тебя ничего не одалживал?

— Нет, наоборот. Я тебе двести должен.

— Странно, а я за тобой ничего странного не замечаю. Может, это тебе так кажется оттого, что я тебе счетчик не включил? Шутка, конечно. А вообще-то ты прав, Юрик. Только рассказывать, что и как, я не буду, ладно? Потому как в нашей жизни многие вопросы надо держать внутри и не вытряхивать наружу.

Лосенок пожал плечами и сосредоточился на баранке. Не знаю, что он там подумал, но разобъяснить ему, что и как, мне и впрямь было сложно. Как объяснить живому и здоровому парню, что меньше года назад я его наяву видел мертвым, а этот самый джип, который он лелеет, холит и вылизывает ежедневно, был взорван и сожжен выстрелом из гранатомета? Не поверит, подумает, будто я над ним издеваюсь, а если начну убеждать, что все это всерьез, решит — крыша у Барина поехала. И будет прав по большому счету. Только я один и никто другой на этой планете знал (хотя и здорово сомневался нынче), что дважды прожил период с октября 1996-го по январь 1997-го. Никто!

И никто из тех, кто меня окружает сейчас, не поверит или не захочет поверить в то, что в упомянутый период произошла целая куча самых обычных, не совсем обычных и вовсе не вероятных событий, в которых участвовал не только я, но и они, то есть десятки других людей. Там, в этом параллельном, перпендикулярном или диагональном — хрен поймешь, в каком, — мире, все кончилось неизвестно чем, может быть, мировой катастрофой. Но память об этом сохранил я один. Ни Чудо-юдо, ни суперсолдаты Валет и Ваня, ни инженеры Борис, Глеб и Богдан, ни «научная мышка» Лусия Рохас, ни Зинуля не помнили абсолютно ничего. Для них время текло непрерывно и прямолинейно, не описывая мертвых петель.

Конечно, я поначалу был явно не совсем в норме. Но могу поклясться, что крыша у меня, в общем и целом не поехала, хотя заметные позывы к тому ощущались. Может быть, в мозгах что-то и сдвинулось, но не настолько сильно, чтоб найти этому научное название и поставить диагноз. Я говорю это с полным пониманием ситуации, поскольку честно и благородно рассказал о своем путешествии во времени и пространстве Чуду-юду. А уж он-то и в нейрофизиологии, и в нейролингвистике, и в психологии, и в психиатрии кое-что смыслит. Кроме того, я лично убежден, что никто, кроме него, не разбирается в содержимом моей памяти. Честно скажу, что мне до сих пор не очень понятно, что из содержимого моих «запоминающих ячеек» происходило в натуре, а что понапихано туда отцом родным ради эксперимента. Впрочем, кроме него, в загрузке моей памяти поучаствовали и мистер Джон Брайт, и компаньеро Умберто Сарториус, и законная супруга Хрюшка Чебакова, а возможно, и еще какие-то неучтенные лица.