Читать книгу - "Предателей не прощают - Сергей Дмитриевич Трифонов"

окончившего экономический факультет МГУ, в свой бизнес. Виктор отказывался.

Периодически Екатерина закатывала скандалы, и они могли не разговаривать неделями. Также неделями она не появлялась дома, утверждая, что жила у родителей. Виктор никогда не проверял, не ревновал, не звонил ни тёще, ни тестю. Его длительные командировки как-то нивелировали ситуацию, но не более. После четырёх лет нерадостного совместного сосуществования он понял – семьи нет, но всё время оттягивал разговор о разводе. Екатерина тоже не поднимала вопрос о прекращении брака.

Всё изменилось после того, как он оказался на больничной койке. Операция была сложной, он долго пролежал в реанимации. Мать с отцом, сестра с мужем и племянник Серёга поочерёдно дежурили у его постели. Свекровь звонила Екатерине, сообщила об операции, но супруга так ни разу его и не навестила, а её родители даже не поинтересовались состоянием здоровья зятя.

Последнее время они, формально оставаясь мужем и женой, совместно не жили и даже не встречались. Екатерина переехала к родителям, иногда, когда Виктор находился в командировках, приезжала ночевать в квартиру или забрать кое-какие свои вещи.

 Серёга видел, дядька сейчас где-то далеко. Он не тревожил его, деликатно молчал и мыл посуду. Расставив тарелки в сушилку и заметив, что Виктор закурил вторую сигарету и стал насыпать чай в заварной чайник, Серёга спросил:

– Что, дядька, воспоминания нахлынули? Скучаешь по Екатерине?

Виктор усмехнулся, обнял племянника за плечи, усадил рядом с собой.

– Нет, брат, не скучаю, но воспоминания нахлынули, здесь ты прав. В мемуарах Талейрана как-то прочитал: «Брак – такая чудесная вещь, что нужно думать о ней всю жизнь». Из песни, дорогой мой, слов не выкинешь. Так что, Серёга, не спеши с этой чудесной вещью.

– А я и не спешу. Я тоже вычитал у Жорж Санд, что брак без любви – это пожизненная каторга. Нет, дядечка, я торопиться не буду. Я пока все свои творческие силы приложу к поиску той единственной, которая полюбит моего дядьку и станет ему незаменимой и преданной и в любви, и в горе.

Оба долго смеялись, а потом обсуждали детали будущей рыбалки.

В субботу, в шесть утра, Самаров заехал за племянником, и они отправились на такую долгожданную рыбалку. Пруд и вправду оказался замечательным. Отгороженный от Протвы густыми зарослями ивняка, он имел размеры примерно пятьдесят на пятьдесят метров. С западной стороны кто-то положил на два понтона настил из досок, сделав, таким образом, прекрасное место для ужения. А ещё сердобольные рыбаки соорудили для удобства две скамейки. Осмотрев всё это хозяйство, Виктор сказал:

– Неплохое место, Серёга, поглядим, где твой карась, – он бросил племяннику ключи от старенькой «Мицубиси Паджеро». – Подгони машину, будем разгружаться.

Было прекрасное августовское утро. В ивняке щебетали пичужки, на верхушке берёзы трещала скандальная сорока, недовольная присутствием чужаков. В небе, прямо над прудом, медленно нарезал круги сокол сапсан. Ни ветерка, вода в пруду спокойная. Виктор достал из ведра заранее приготовленные колобки карасёвой прикормки и вместе с Серёгой стал бросать их метров на десять от пристани. Наладив удочки, уселись на скамейки и молча уткнулись взглядами в красные головки поплавков.

Первая удача выпала племяннику. Серёга ловко подсёк и вытянул на настил довольно приличного, грамм на триста, карася.

– Гляди, дядька, какой красавец! – бурно радовался Серёга. – Я же тебе говорил, здесь классный карась!

– Да помолчи ты, оглоед, – ревниво осадил Виктор, – всю рыбу перепугаешь.

Одну за другой Серёга вытянул три рыбины, а потом, часов в восемь, клёв прекратился. Вдруг позади рыбаков раздался подозрительный шорох. Разом обернувшиеся, Сергей с Виктором наблюдали такую картину: маленькая серая кошка уселась рядом с ведром, в котором плескались караси, и жалобно, с хрипотцой, мяукала.

– Серёга, дай кошке рыбку.

– Обойдётся, самим мало.

– Дай, не жмись, видишь, она беременная, надо подкормить бедолагу. Ещё наловим.

Сергей выбрал карася помельче, но всё равно довольно крупного в сравнении с небольшой кошкой, и положил его на настил. Кошечка ловко схватила зубами прыгавшую рыбу за голову и оттащила её в траву. Раздался хруст, и минут через пять от карася не осталось даже хвоста.

– Вот, Серёга, – засмеялся Самаров, – может, ты спас от голодной смерти целое потомство знаменитой серой русской кошки. Ладно, давай подкормим карася и сами кофейку выпьем.

Около десяти утра разразился дикий клёв. Наши рыбаки не успевали менять червя. Карась был отменный – в полторы ладони, серебристый, с золотой полоской вдоль спины. К полудню клёв вновь прекратился. Новая подкормка не помогла.

– Ну что, Серёга, подождём – или домой?

– Ещё чего, – заартачился азартный племянник, – надо подождать. Явно ещё наловим.

Посчитали улов. В ведре оказалось двадцать два карася.

– Вот, Серёга, мамаша твоя, сестрица моя любимая, обещала карася в сметане пожарить. Ты, небось, такого блюда отродясь не пробовал? Язык проглотишь.

– Это уж точно, такого ещё не ел. Ну как рыбалочка, хороша?

– Молодчага, очень тебе благодарен. Давай перекусим и ещё порыбачим. Может, вновь клевать начнёт.

Когда Самаров стал раскладывать на скамейке пластиковые контейнеры с бутербродами и помидорами, подкатил знакомый чёрный «Форд Мондео». Из машины выскочил дежурный по управлению капитан Селезнёв и закричал:

– Ну, наконец! Еле вас нашли, товарищ подполковник. Собирайтесь, генерал вызывает.

Самаров безрадостно взглянул на озадаченного племянника.

– Вот и порыбачили. Ладно, служба есть служба. На, Серёга, ключи от машины, куда поставить, знаешь. Маме скажи, возможно, вечером заеду. Ну, бывай, старина, ещё раз спасибо за отличную рыбалку.

2

До Москвы домчались быстро. Благо была суббота. Но иногда Михалыч, неизменный водитель «дежурки», всё же выставлял левой рукой мигалку на крышу, включал противно лающую сигнализацию, и «форд», нагло маневрируя, проскакивал на красный свет. Гаишники (прошу прощения, инспектора дорожно-патрульной службы) знали машину и никак не реагировали на служебное хулиганство Михалыча.

Совещание ещё не начиналось. Самаров зашёл в кабинет начальника управления, поздоровался с присутствующими и занял стул в правом углу так, чтобы видеть всех, а его мог видеть только хозяин кабинета. Первое, что бросилось в глаза – состав участников. Были только начальники отделов, генералы и полковники, причём трое из другого управления. «Странно, – подумал Самаров, – я ведь только начальник группы, подполковник. Очень странно. Видать, нешуточный шухер».

В кабинет вошёл начальник управления, сорокапятилетний генерал-лейтенант, среднего роста, худощавый, в отлично скроенном костюме тёмно-серого цвета. Галстук, как сейчас модно в Кремле, был вишнёвого цвета.

– Товарищи офицеры! – подал команду замначальника управления.

Присутствовавшие встали.

– Здравствуйте, товарищи, – сухо произнёс начальник, заняв своё кресло, – прошу садиться.

Он быстро оглядел участников совещания, раскрыл лежавшую перед ним папку,