Читать книгу - "Сокровище антиквара - Александр Бушков"

Главное, ни ногой отныне ни в Предивинск, ни в Куруман. Да инужды нет: домишко законным образом продан-таки крутому риэлтору Ванятке(каковой, и к бабке не ходи, уже начал шарить по особнячку с ломом наперевес,ковыряя все места, где можно подозревать тайник — вдруг да еще осталосьчто-то?).

Все вроде бы в ажуре. Евтеев остается занозой, но неособенно и страшной. К тому же полной определенности нет, он еще и померетьможет запросто, что никак не повергнет Смолина в горькие рыдания. Золотишкоотдадут не сегодня-завтра. Татарин точно не жилец. Все вроде бы благополучноутряслось.

Самое смешное, что Смолин, прислушиваясь к себе, временамичувствовал некую смутную тоску и внутреннюю опустошенность. Он словно бы достигвершины. Звездный час остался позади. Любой антиквар согласится, что статьобладателем сразу семи подлинных яиц Фаберже — это вершина, пик карьеры.Непонятно даже, что теперь нужно найти, чтобы превзойти это достижение. Кудадвигаться дальше по служебной лестнице фельдмаршалу? Да некуда, просто никакихболее старших чинов в воинских уставах не предусмотрено. Что бы ни свершил,помрешь, один черт, тем же фельдмаршалом…

Правда, эти душевные терзания были не такими уж и сильными.Смолин не собирался тяготиться всерьез этакой лирикой — особенно теперь, когдаперед владельцем яиц Фаберже, пусть даже и чистейшим перед законом, встаютсерьезнейшие жизненные проблемы, о каких прежде и не думал…

— Ты почему не ешь? — разогнал его невеселые мыслиозабоченный голосок Инги.

Так заботливо это прозвучало, что и в самом деле хотьумиляйся. После возвращения из Курумана как-то само собой так получилось, чтоИнга к нему перебралась с изрядным количеством пожитков, начиная с компьютера изаканчивая дурацкой сиреневой лягушкой из какой-то ворсистой синтетики,размером с доброго пуделя. И началось, выражаясь шершавым языком юриспруденции,совместное ведение хозяйства. Нельзя сказать, чтобы Смолину это не нравилось.Он реагировал, в общем, положительно. Одного побаивался: как бы не нагрянула вгости гражданская теща посмотреть, к кому же ушла ее кровиночка, начавшисовершенно взрослую жизнь.

Визита гражданского тестя он как раз не опасался: Ингаскуповато делилась фамильными секретами, но все же давно удалось узнать, чтопапаша, субъект не особенно и приглядный, от них давно уже слинял, и славабогу. Зато маменька с высшим гуманитарным образованием как раз наличествовала —и, судя по тем же скупым обмолвкам, о реальном возрасте нынешнего дочкиногосожителя представления не имела. Учитывая, что она вроде бы моложе Смолина, изначительно, можно было, теоретически рассуждая, ожидать коллизий. Педофилию,вот радость-то, в данном конкретном случае ни за что не пришьешь, но неприятныебеседы возможны. От гуманитариев женского пола, сформировавшихся как личностипри советской власти и не вписавшихся в рыночную экономику, можно справедливоожидать весьма даже бурной реакции на этакую дочкину личную жизнь. Ладно, авосьне найдет и не выследит, а стыд не дым, глаза не выест…

— Потом поем, — сказал Смолин, все еще подвоздействием тех самых невеселых мыслей.

— Есть надо регулярно, — наставительно сказалаИнга. — Желудок посадишь. Тебе не двадцать, в конце-то концов.

Смолин ухмыльнулся про себя. Занудством это никак неотдавало, просто, надо полагать, включился извечный механизм хозяйки. Ладно,переживем, не напрягает…

— Сейчас поем, — сказал он. — Правда.Закончила? Дай глянуть.

Инга принесла ему несколько извлеченных из принтера листков,рядом на диван не села, устроилась в кресле, исподтишка косясь с настороженнымнетерпением, свойственным всем творческим людям, жаждущим в первую очередьпохвалы.

Смолин одолел восемь листочков быстро. Ничего не скажешь,изложено завлекательно и грамотно, в лучших традициях нынешнейамериканизированной журналистики: захватывающая история про то, как одинчеловек (даже не упоминается, что человек этот шантарский, молодец, девочка,все правильно) абсолютно законно, на трудовые сбережения, прикупил в Куруманема-аленький такой домик, а в домике оказался спрятан клад, старые золотюшкистоимостью в четверть миллиона рублями. И все бы ничего, но про клад прозналидва брата-акробата, один расписной по самые уши, другой, наоборот,патентованный интеллигент — и, обуреваемые лютой жаждой наживы, предприняликучу насквозь уголовных деяний, причем под занавес сидевший брат прирезан сродуне сидевшего. Этакий мексиканский сериал на фоне родных провинциальныхпихточек, пьющих сантехников и прохудившихся крыш. Читателя, даже привыкшего ксамым убойным и заковыристым сенсациям, должно все же зацепить, в том числе и встолице, куда Инга собиралась статейку заслать параллельно с публикацией вШантарске.

— Ну как? — настороженно спросила Инга, глядя всторону с показным равнодушием.

— Отличная работа, — сказал Смолин. —Серьезно. Можешь романы писать. Нет, правда, все отлично. И читатель визжатьбудет, и никаких ненужных подробностей нет. — Он ухмыльнулся. — Ох,боюсь, в Курумане, да и не только там, настоящая эпидемия вспыхнет, начнетнародишко по чердакам с ломом шастать, рыться где только можно… Но это уже ненаша печаль… Что ты такая надутая?

— Да ничего подобного…

— Не ври, — сказал Смолин. — Факт имеет местобыть… Иди сюда.

После короткого колебания она все же устроилась рядом соСмолиным на обширном диване. Приобняв ее левой рукой, Смолин заглянул девушке влицо. Она чуть отвернулась с тем же печальным видом.

— Ах во-от оно что… — протянул Смолин,улыбаясь. — Сенсация сия хлипковата и слабовата… Нам бы чего позвонче? Намбы бабахнуть репортаж о находке фаберовских чудес… Правильно я мысли читаю?

Она легонько кивнула.

— Какая ж ты еще маленькая… — сказал Смолин с тойпредельно допустимой долюшечкой нежности, которую мог себе позволить. —Понимаю, хочется до жути. Но нельзя, милая, нельзя. Никак нельзя. Никаких яицнет. Вообще.

— Но ты же будешь их продавать?

— Через год. Если не через два.

— Почему? — Инга смотрела с неподдельнымизумлением. — Это же миллионы долларов…

— Тебя что, алчность гложет? Хочешь много большущихбрюликов, «Бентли» и трехэтажный дворец вместо этой хибары?

— Ну не так чтобы жажду… Но ты ж антиквар. Это твойбизнес. А уж такой товар…

Смолин вздохнул искренне и заунывно, словно фамильноепривидение какого-нибудь английского замка.

— В том-то и беда, что я антиквар, смею думать, не изхреновых, — сказал он грустно. — И прекрасно разбираюсь в проблеме…Милая, мы с тобой оказались в положении Бена Гана…

— Кого?

— «Остров сокровищ» читала?

— Не-а, — безмятежно ответила Инга.

Смолин ничего не сказал и никаких особенных эмоций неощутил. Он просто-напросто, далеко не в первый раз, уже привычно констатировалпро себя: «Другое поколение». Другое, и ничего тут не поделаешь…