Читать книгу - "Троянская лошадка - Андрей Дышев"

Насчет Прикаспийской низменности Морфичев явно ошибся. Прошло не меньше двух часов полета, а обслуживающий персонал только начал заносить в наш отсек парашютные ранцы. Серебристые баулы с потертыми лямками выкладывали в проходе между сиденьями. Судя по виду, парашюты были не первой молодости, взятые, скорее всего, в какой-нибудь расформированной десантной части. Правда, я где-то читал, что именно военные парашюты имеют совершенно невообразимый процент раскрываемости, и это вселяло надежду. Прыжок с самолета был единственным этапом Игры, на котором от меня ничего не зависело, и мне надлежало покориться судьбе, уповая лишь на добросовестность человека, который укладывал мой парашют.

Что происходило в соседнем отсеке, куда загнали наших напарников, я не видел. Оба отсека были разделены узким тамбуром, где располагался туалет и где играл в нарды обслуживающий персонал. Ведущий программы, как и оператор, все реже появлялся у нас. Собственно, на пленку уже были отсняты все мыслимые и немыслимые эпизоды: и как спасатели спят, и как они ходят в туалет, и как смотрят в иллюминаторы, и как пьют водку, а также их лица, руки и ноги крупным планом.

Ирэн уснула, положив голову на маленький откидной столик. Акулов, почесывая свой расплющенный нос, листал мятый журнал. У меня пропала охота общаться с медсестрой, хотя она заметно приободрилась и стала проявлять ко мне интерес.

– Ты с кем в паре? С Морфичевым? Нет, не помню такого. Я тут вообще никого по фамилии не помню. Меня выбрал какой-то хохол, водитель троллейбуса, – говорила она, энергично жуя жвачку и в такт этому качая головой. – Мы с ним даже толком поговорить не успели. Мне кажется, он ни фига не сообразит, куда надо идти. Прикинь, всю жизнь он ездил по одному и тому же маршруту. Его чуть в сторону отведи – и заблудится.

Она насыпала мне в ладонь жареных семечек. Я взглянул на Ирэн – не проснулась ли?

– А тебе это надо?

– Скучно, – ответила медсестра. – Я только с Андорры вернулась – на сноуборде каталась. Вот там была кайфушка! Склоны что надо! Потом ребята пригласили в Австралию, на виндсерфинг, но папик денег не дал. Говорит, там акулы кусают всех подряд. Тогда я на это шоу запряглась. А папику что? Он рад, лишь бы я по ночным клубам не шастала.

– Как же тебя с работы отпустили?

– Да я не работаю, – ответила девушка и шевельнула пальчиками, мол, не стоит заострять внимание на такой чепухе. – Учусь в университете менеджмента. Про медсестру придумала. Папик позвонил продюсеру, подкинул на его счет деньжат, и меня без всякой аттестации взяли… Только ты меня не выдавай.

– А мне-то что? Пусть твой напарник теперь страдает.

Девушка согласилась с моим доводом и, выказывая доверие, протянула указательный пальчик.

– Я Рита. Можно просто Марго.

Я тоже представился и пожал ее пальчик, словно палочку от чупа-чупса.

– Мир-дружба? – подытожила Марго. – Тогда постой на атасе у туалета, пока я покурю, ладно? – Не дожидаясь ответа, она вдруг резко приблизилась к моему лицу, глядя на него как кошка на мышь: – Замри! Не шевелись! У тебя ресница в глазу! Сейчас вытащу!

Я почувствовал, как она бережно прикоснулась пальцем к моей переносице и осторожно поддела ноготком ресницу. Несколько мгновений ее лицо было очень близко, так близко, как бывает разве что при поцелуе. Между ее влажных разомкнутых губ блеснул ряд крупных, идеально ровных зубов, и по моей щеке проплыло ее тихое дыхание с запахом апельсиновой жвачки.

– Было б клево, если бы мы с тобой оказались в одной команде, – высказала Марго спорную мысль, когда мы вышли в тамбур. Парни, играющие в нарды, на мгновение оторвались от игры и взглянули на нас. Девушка, спрятавшись за мной, закурила, открыла настежь дверь туалета, чтобы при первой опасности кинуть окурок в унитаз. – А ты сможешь живых пауков съесть? А я ни за что. Я лучше кору с деревьев обгладывать буду. А вообще-то, два или три дня голодания – для меня не проблема. Знаешь, как я за эту зиму похудела!

Она подтянула кверху мешковатые брюки, одернула курточку, стараясь привлечь мое внимание к своему пупку с пирсингом. Жаль, что Ирэн спит и не может полюбоваться на наше общение. Я пытался вспомнить, как выглядит водитель троллейбуса, которому подвалило счастье провести несколько дней в обществе этой рафинированной студентки.

Марго загасила окурок под краном и энергично помахала рукой перед лицом, разгоняя табачный дым. Я подошел к зеркалу и выковырял из-под него очередное послание от Морфичева. «НИЗОВЬЯ ВОЛГИ ОТПАДАЮТ. ПО МОИМ РАСЧЕТАМ, НАС СБРОСЯТ НА ЮЖНЫЙ УРАЛ».

– Что это? – полюбопытствовала девушка, подкрашивая помадой губы.

– Инструкция от моего напарника, – ответил я и на обратной стороне бумажки написал: «СЧИТАЮ ЭТО ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ НЕБЕЗОСНОВАТЕЛЬНЫМ И ЗАСЛУЖИВАЮЩИМ ВСЯЧЕСКОГО ВНИМАНИЯ». Подумал и поставил в конце три восклицательных знака.

– А ты ловкач! – покачала головой Марго и погрозила мне пальчиком. – Выиграть хочешь?

– Хочу или нет – результат уже предрешен, – самоуверенно заявил я, заталкивая записку под зеркало. – Так что расслабься со своим водителем и получай удовольствие от дикой природы. Ты ведь здесь не ради денег, так?

– А ты ради денег?

Я еще не созрел до такой глупости, чтобы рассказать малознакомой пигалице про Ирэн, из-за которой я ввязался в Игру. Мы вернулись в отсек. Марго стала допытываться, какая, по моему мнению, команда выйдет в победители. Два парня в голубых комбинезонах принялись раздавать пластиковые тарелки с бутербродами и куриными окорочками. Ирэн проснулась, но еще долго не могла прийти в себя. Откинувшись на спинку сиденья, она неотрывно смотрела в потолок. Лицо ее было бледным, на щеке отпечатались складки комбинезона. Наверное, ей приснился плохой сон. Марго выгребла из кармана куртки шелуху от семечек и кинула ее под сиденье. Отряхнув руки, она впилась зубами в куриную ногу.

– Ты женат?

Я думал о том, где по замыслу хитроумного продюсера нас выкинут. Этот самолет мог развить скорость до пятисот километров в час. Мы находились в воздухе уже больше трех часов… Я представил себе карту Побережья, Поволжья и отдаленных окрестностей страны, но все попытки определить наше местонахождение оказались тщетны, ибо я не располагал направлением полета. В иллюминаторах можно было разглядеть лишь методично освещаемое сигнальными огнями крыло, дальний край которого растворялся во мраке. Казалось, самолет залип в смоле, как пчела в меду, а двигатели еще продолжают натужно работать, пытаясь вырвать крылатую махину из вязкого плена… А впрочем, зачем я без толку ломаю голову? Не все ли равно, где я окажусь? Мне что Южный Урал, что Центральная Сибирь, что Приамазонская сельва – повсюду моя стихия, в которой я подобен рыбе в воде. Я полон сил и дерзкой отваги. Желание остаться в глазах Ирэн прежним Кириллом Вацурой, который когда-то с легкостью покорил ее сердце, настолько велико, что в моей душе стало зарождаться чувство сострадания к Морфичеву. Он еще не знает, какая безудержная и безумная гонка ему предстоит! Он беспокоится за мои ноги…