Читать книгу - "Операция спасения - Сергей Иванович Зверев"

Наконец Сенька стал завинчивать крышку на горловине канистры, и партизаны перебежали через пустынную улицу в сторону окраины городка. Бежать предстояло быстро, поэтому пришлось старого еврея отправить на базу и продолжать без него. Теперь знание польского языка уже не могло помочь ничем. Пока инженеры переливали бензин в бензобак мотоцикла, пока закрепляли канистру с остатками бензина на багажнике, Романчук инструктировал Канунникова.

— То, что ездить умеешь, это хорошо, это полезные навыки. Но только ты, Сашок, не горячись. По звездам, это ты хорошо придумал ориентироваться, но мотор машины не рви, держи ровную скорость, не торопись. Торопливость обычно на скорость не влияет, а вот к неприятностям приводит. С ровной скоростью надежнее и быстрее доберешься. И мотор не перегреешь, и расход бензина меньше. Держи вот пакет с деньгами. За пазуху, за пазуху лучше положи его. Так точно не потеряешь. Место хорошо запомнил?

— Да, хорошо. Как только увижу башню, то сразу сворачиваю на окраину и оставляю мотоцикл в овраге. До утра лежу в кустах. После окончания комендантского часа выхожу к сельскохозяйственному рынку, ищу будку мастера по ремонту обуви и жду Агнешку. К оврагу возвращаюсь другой дорогой, жду группу селян, пристраиваюсь и возле леса отстаю от них и исчезаю. Назад выезжаю только ночью. Все!

— Ну, вроде ничего не забыл, — похлопал молодого товарища по плечу Романчук. — Эх, с тобой бы поехать, да нельзя и не на чем. Не забудь, километров за пять в глухомани брось мотоцикл. Не тащись в город с таким шумом.

— Все будет хорошо, Петр Васильевич! — ободряюще улыбнулся Сашка.

Подождав, когда его товарищи уйдут подальше, лейтенант завел мотоцикл, уселся в седло и тронулся. Сашка не стал сразу включать фару, решив, пока есть возможность, ехать по редколесью в темноте, не привлекать внимание светом. Но через несколько минут лес стал гуще, и пришлось включить свет. Сашка старался не газовать сильно, как советовал Романчук. Он держал ровную скорость и думал сейчас только о том, чтобы ему удалось незаметно удалиться от города, поглубже забраться в лес и не потерять ориентир. Канунников пригнулся к рулю, вглядываясь в свет фары, который плясал на неровностях почвы и поворотах руля. Мотор мотоцикла работал глухо, будто подавляя собственный страх. Сашка заглушил на спуске двигатель, катясь по скользкой лесной дороге. Холодный ветер бил в лицо, пробираясь под брезентовую куртку, цеплялся за кожу ледяными когтями. Ветви, будто костлявые пальцы, хватали его за плечи, шепча: «Здесь тебя ждут». Сашка знал — немцы патрулируют эти дороги, может быть даже ночами. Значит, за каждым деревом может притаиться засада, а в каждой луже — мина. Он мысленно прокручивал карту: до Кракова оставалось тридцать километров. Тридцать километров между жизнью и гибелью.

Пальцы в грубых перчатках сжимали руль. В голове, как кинолента, мелькали обрывки видений: мать, оставшаяся на Алтае в далеком Славгороде; товарищ Венька Петров, накрывший собой гранату, когда они выбирались на восток через оккупированную Польшу. «Я должен, должен, — говорил себе мысленно Сашка и продолжал ехать, сверяясь по звездам с направлением. — Любой ценой должен это сделать. Это нужно нам всем и той девушке Светлане в лагере. Цена… — Она уже была слишком высока. Сашка стиснул зубы, гася дрожь в коленях. — Если не я, то кто?» — твердил он, и это помогало. Немного.

Луна пряталась за тучами. Тени обретали форму: вот будто каска мелькнула в кустах, вот слышен скрип сапог… Сашка глубже натянул на лоб старую кепку, проверяя пистолет в кобуре. Мотоцикл, предательски грохоча, выдавал его с головой. Он вспомнил, как учили курсантов: «Двигаться ночью — значит играть со смертью в жмурки». Но дело есть дело. Встреча в Кракове — завтра в первой половине дня. Агнешка… нет, Аня Кораблева должна получить деньги на закупку медикаментов, с помощью которых, возможно, удастся подкупить людей в лагере и найти там среди тысяч людей Светлану Романчук. Сейчас это самое главное, и больше не о чем думать.

На миг перед глазами встало теплое лето 1939-го: он, студент-химик, в саду лежит в гамаке и читает о средневековых крепостях. Тогда это было его увлечением. Теперь эти знания помогали читать ландшафт как карту: где укрыться, где ждать удара. Ирония. Война превратила мечтателя в солдата, в командира Красной армии, а теперь в партизана, человека, отрезанного от Родины с группой советских людей.

Резкий звук, похожий на недалекий взрыв, заставил Сашку заглушить мотор. Канунников замер, кровь стучала в висках. Тишина. Только вой ветра да треск сучьев. Потом — далекий лай собак. Немцы? Деревня? Он быстро сунул руку под куртку, нащупал рукоять пистолета. Спокойно, спокойно… Он подождал десять минут, прислушиваясь. Кажется, ничего. Мотор ожил, но время было упущено. Теперь придется гнать быстрее, рисковать.

Когда сквозь чащу блеснули огни города, Сашка не почувствовал облегчения. Здесь опаснее всего. На въездах — КПП, патрули с овчарками. Он выключил фару и медленно свернул на просеку, спрятал мотоцикл в кустах. Дальше — пешком. Найти этот овраг, в котором он должен спрятать мотоцикл. Так безопаснее. В лесу машину могут найти случайные люди или даже немецкие патрули. Овраг, кроме всего прочего, еще и ориентир, доказательство, что он подъехал к городу с нужной стороны. «Все получится», — говорил себе лейтенант, исчезая в ночи, где тревога и долг шли рука об руку.

Запахнув куртку, Канунников дождался рассвета, находясь в сыром овраге. Мысленно он повторял маршрут, который ему описала Анна. Озноб от холода не отпускал, и Сашка пытался согреваться, напрягая все тело и расслабляя, пытался работать мышцами. Согреваться получалось плохо, но это отвлекало от тревожных мыслей. Лейтенант еще раз вспоминал напутствие старого Баума и своего командира: избегать контактов с посторонними. Внимательно следить за окружающей обстановкой. Если ты понял, что тебя хотят окликнуть, обратиться к тебе с вопросом, просто с разговором, сделай вид, что не заметил этого, и сразу уходи. Местному населению выдать в тебе русского, просто не местного, может все. Кто знает, может, здесь так любят немцев и так ненавидят русских, что каждый второй готов выдать тебя гестапо? Оно, конечно, — дружба народов, братские народы и все такое, но времена сейчас сложные, и каждый пытается выжить, каждый хочет извлечь в тяжкий период личную выгоду.

Ну вот и все — на улицах стали появляться люди, открываться магазины. Значит, закончился комендантский час и можно идти в город. Сашка выбрался из