Читать книгу - "Серый Ангел - Олег Маркеев"

Упреждая вопрос Злобина, он из нагрудного кармана куртки выудил удостоверение, раскрыл у себя на коленях. «Генеральная прокуратура. Управление по надзору за соблюдением закона в органах дознания и следствия прокуратуры. Оперативный уполномоченный Барышников Михаил Семенович», — прочел Злобин каллиграфические буковки. Под таким велеречивым названием шифровалась служба собственной безопасности Генпрокуратуры. У Злобина в кармане лежало такое же удостоверение.

Старые львы

Срочно

т. Салину В.И.

После посещения адреса «Искателя» зафиксирован контакт объекта «Ланселот» с Барышниковым М.С. — старшим оперативной группы, приданной «Ланселоту». Барышникову присвоен псевдоним «Мишка».

На машине «ВАЗ-2101» (гос. номер МО 347 Л, регион 77) «Ланселоту» удалось оторваться от наблюдения. Принял решения не преследовать.

Владислав

* * *

Двор был угрюмый и запущенный, как квартира обнищавшего да к тому же и крепко пьющего москвича. Пыльные окна смотрели на мир заспанно и осоловело. С обветшалых, больных тополей ветер сбивал листву. Истошно скрипели покореженные качели, на которых качались, забравшись с ногами на сиденья, две малолетки.

Злобин с Барышниковым курили, выпуская дым через низко опушенные стекла.

— Так ты где служил, Михаил Семенович?

— В Московском управлении КГБ, на второй линии[11], — со вздохом ответил Барышников. — Остальное правда. Как тузик, ей-богу… Ушел в девяносто шестом. Год проваландался в охране.

Но старого пса новым штукам не научишь, надоело, хоть вой. А тут подкатили с предложением из УСБ. А что? Москву я знаю, как ее только бомжи и беглые знают, нужных телефонов — полная записная книжка, на голову не жалуюсь, нюх не потерял. Почему бы не попробовать?

— И как оно?

— По-всякому бывает. Но порядку больше. Как у нас в лучшие времена было. — Он с трудом сглотнул и неожиданно спросил; — Слушай, Андрей Ильич, а ты пьющий?

Злобин уже прикинул, откуда у Барышникова может быть сухость во рту, собачий взгляд и красные ниточки на бугорках носа. Постарался ответить так, чтоб ненароком не задеть самолюбие.

— Скажем так: я непьющий алкоголик. Барышников покачал головой, причмокнув губами.

— Во как сказанул, молодец. — Вздохнул. — А я, Андрей Ильич, временно завязавший. Если разницу знаешь, прошу учесть и на нервы особо не давить.

— Заметано, — согласился Злобин.

Знакомый нарколог со свойственным врачам могильным юмором называл таких альпинистами. Ползет человек вверх, карабкается, чуть ли не на ногтях висит, а все равно силы тяжести одолеть не может. Чуть надавит на него жизнь — он в штопор и мордой в асфальт.

— Теперь о деле. — Барышников сел вполоборота к Злобину. — За маскарад извини, оперативная надобность. Как мне задачу поставили, хотел тебя у Генеральной перехватить, но не сложилось.

Разбросал ребят по вероятным точкам: к новому адресу, от которого ты ключи получил, у ОВД и прокуратуры. Сам засел там, где ты должен был появиться, если настоящий профи. Угадал я, к матери сразу пошел.

Злобин пропустил комплимент мимо ушей.

— Сколько оперов в группе?

— Шесть на трех машинах, не считая меня и этой колымаги. — Барышников похлопал по рулю. — Сразу же говорю: можно хоть полк нагнать. Но ты никого из них в лицо не увидишь. Порядок у нас такой: меньше шума, больше дела. Ты ставишь задачу, я ее нарезаю операм. Отчитываюсь перед тобой лично. Всякие бумажки идут за моей подписью.

— А как это будет выглядеть процессуально? — усомнился Злобин.

Барышников набрал полные легкие воздуха и выпустил его, беззвучно что-то пробормотав.

— Андрей Ильич, мы с тобой не дети. У меня уже даже грудь седая! Законы пишут в Думе, изучают в институтах и читают в суде. А я — опер. Мое дело — искать и ловить супостатов. Как я это делаю, Бог мне судья. Думаю, ты не особо интересовался у своих оперов, откуда у подследственного фингал под глазом?

— У нас, Михаил Семенович, такие сейчас клиенты, что с фингалом их представить сложно, — усмехнулся Злобин.

— Была бы рожа, а попасть нетрудно, — пробормотал Барышников. — И тем не менее я гарантирую, что все бумажки будут образцово-показательно заполнены, хоть в учебниках печатай. А свидетели строем пойдут повторять показания. Хоть у тебя в кабинете, хоть в Гаагском суде по правам человека.

— Дай-то Бог.

Барышников выбросил окурок за стекло. Достал из кармана блокнотик и ручку.

— Все, я весь внимание. Ставь задачу, Андрей Ильич.

Злобин на секунду задумался.

— Первое, — начал он. — Возьми в разработку Алексея Ивановича Пака.

— Замначальника по розыску ОВД «Останкино», — проговорил Барышников, каракулями выводя строчки в блокноте. — Между прочим, дела по факту исчезновения Шаповалова еще нет.

— Как нет? — удивился Злобин.

— Мама еще заявления не написала, вот они и не чешутся. — Он оторвался от записей. — В чем-то я их понимаю, кому охота глухарь на себя вешать.

— Сучары, — процедил Злобин. — Ладно, разберемся. На Пака и того опера, что был с ним у матери Шаповалова, тащи все. Все, что накопаешь.

— Опыт подсказывает, на грузовике везти придется, — как бы между прочим вставил Барышников. — Вокруг адреса Шаповалова побегать?

— Естественно. Жил он там с детства. Вдруг что-нибудь проклюнется. Барышников опустил ручку.

— Между нами, девочками, Ильич… Какие шансы?

— Если имеешь в виду найти Шаповалова живым, то почти равны нулю. — Злобин достал из нагрудного кармана кредитку. — Мне будет не с руки, в прокуратуре все через плечо заглядывать будут… Ты сможешь быстро и надежно связаться с базой?

Барышников кивнул, не спуская глаз с кредитки.

— Перепиши данные, пусть срочно пробьют по всем каналам. Очень срочно, понял?

Барышников прочитал буквы, проштампованные на пластиковой пластинке, и тихо присвистнул.

— Не хе-хе! Это что же получается, Андрей Ильич? — Он поднял удивленный взгляд.

— Пока только то, что карточку добровольно выдала мать Шаповалова, о чем составлен протокол. И все! — отрезал Злобин.

— Лиха беда — начало. — Барышников покрутил головой, быстро переписывая данные с карточки в блокнот.

— Далее пометь. Пусть поставят на контроль домашний и мобильный телефоны Шаповалова. И последнее, Михаил Семенович. — Злобин сделал паузу, дожидаясь, когда Барышников закончит писать. — Оперов я твоих не видел, в квалификации имею право сомневаться. Но ты работаешь лихо. И нюх не потерял. Поэтому лично, понял — лично отправляйся на Шереметевскую улицу, дом сорок пять. Там недавно вывалился из окна некто Мещеряков. Дело успели похоронить.