Читать книгу - "Русский вираж - Алексей Свиридов"

Один раз после такого разговора он обернулся к своим спутникам и так же возбужденно принялся им что-то объяснять.

— Скоро наш самолет будет направлен на двадцать пятую стоянку. Нас сейчас туда отведут, — перевела Наташа, когда араб остановился перевести дух.

— И все? А что же он тогда остальные пять минут шумел? — удивился кто-то.

— Непереводимый местный фольклор, — встрял Казак, и все засмеялись. Араб подозрительно посмотрел на них, но говорить ничего не стал, а вновь направился вперед, ухитряясь двигаться так, что казалось — он почти бежит, но при этом общая скорость перемещения в пространстве сохранялась на уровне неспешной прогулки.

Искомая двадцать пятая стоянка оказалась расположенной где-то на отшибе. Идти к ней пришлось почти через всю рулежку с линейкой экспонатов. Предпоследним в ряду стояло «Русское крыло», около которого уже виднелся стенд с рекламным текстом и фотографиями. Корсар как бы невзначай взял правее, чтобы подойти поближе к самолету, — и почти тут же перед ним как будто ниоткуда возник крепкий парень в светлом костюме с кобурой на поясе.

— А ты куда прешь, козел? — раздраженно и устало спросил парень и перешел на английский. Судя по произношению, язык он изучал на трехнедельных курсах:

— Ай эм сори, зона онли фор персонал. Шоу ё пас, плиз!

— Шоу пас… А дулю в глаз? За козла слабо ответить? — спокойно поинтересовался Корсар, и парень с кобурой просиял улыбкой:

— Так ты из наших?! Блин, извини, эти арабы и прочие чурки уже задрали. Слова человеческого не услышишь. Лезут, лезут, все любопытные, все балаболят, чего-то… Паре финнов даже врезать пришлось, до того настырные были.

— Финнов, говоришь? Какие ж это чурки?

— А кто ж еще, раз не понимают? Я уж им и по-английски, и по-немецки… Особый режим, что ты хочешь! Кстати, ты тоже тут особо не крутись. Нас-то в России специально накачивали, чтоб была культура и вежливость, а в местной охране ребята попроще. Шок-дубинкой огреют, фамилии не спросивши, и весь разговор. Усек?

Корсар кивнул и направился догонять своих. Охранник крикнул ему в спину:

— Выставка будет, тогда заходи! Остальная группа не успела далеко уйти, и Корсар, перейдя на легкий бег, за несколько секунд догнал ее.

— Вроде неплохо стерегут «крылышко»… — вполголоса сообщил он Казаку, но внимание того было направлено вперед: на сером бетоне отчетливо выделялась выложенная красными светоотражающими плитками цифра 25. Перед ней почти на месте разворачивался транспортный самолет с российскими опознавательными знаками. Отягощенные двумя двигателями крылья чуть-чуть провисали вниз, а на толстом фюзеляже красовалась надпись: «Туполев-330», а чуть ниже игривыми завитушками было выведено: «Черномор».

— Нам к нему, — пояснил Казак, — мы с туполевцами договорились, чтоб им впустую «Черномора» на выставку не гонять, нашу «стрекозу» на нем доставят.

— А почему он «Черномор»? — спросила оказавшаяся рядом Наташа. Корсар с Казаком промолчали, и за них ответил молодой инженер, шедший чуть впереди:

— Потому что сказка Пушкина, — и, сделав нарочитую паузу, чтобы слушатели попробовали сами угадать, какая тут связь, продолжил: — Его делают в Казани, параллельно с «Ту-204». А двести четвертую, в свою очередь, начинали собирать в Ульяновске рядом с «Русланом». Местные тогда прозвали двести четвертую машину «Людмилой», в пару «Руслану» — так эта кличка в Казань и перекочевала. А «Ту-330» «Людмиле» тоже родственник, у него крыло практически такое же, кабина опять же унифицированная. Вот и прозвали его, чтобы линию не прерывать, «дядькой Черномором». Сначала в шутку так обзывали, а потом имечко так приклеилось, что и официальным стало.

— Здорово! — подхватил разговор другой инженер, постарше. — Вот если бы все народные клички признали! Я так и вижу: расписание, а в нем — «Рейс такой-то: выполняет „Ту-154“ „Тушканчик“. Рейс другой: выполняет „Як-40“ „Окурок“…»

— А почему «Окурок»?

— А потому что движки чадят со страшной силой, особенно на взлете…

Перебрасываясь фразами, они подошли к двадцать пятой стоянке и остановились в десятке метров от транспортника.

— Ну что, орлы, вашу мать… — зычно начал полковник Марченко, но, вспомнив о том, что среди орлов есть девушка, смутился и дальше говорил, с видимым усилием опуская служебные слова. Смысл речи сводился к тому, что за работу надо браться поскорее, чтобы к тому моменту, как подойдет машина, все было уже готово.

Работы оказалось много. Несмотря на то что экипаж «Черномора» по мере сил помогал встречающим, все равно для того, чтобы снять крепления с фюзеляжа маленького самолетика, а потом выкатить его на бетон, ушло около часа, а потом пришел черед темно-зеленых контейнеров с боевым снаряжением для стрельб. Под наблюдением специально прилетевшего капитана контейнеры сразу оттаскивали в сторону, где уже стояли четверо местных охранников с автоматическими винтовками. Лица у них были хмурые и исполненные сознанием своей значимости. Корсар, вспомнив слова парня с кобурой, решил, что тот прав: эти фамилии спрашивать не будут.

Хотя «СМ-97» в разговоре и обозвали «стрекозой», ни с каким насекомым сравнивать его не хотелось. У Корсара он почему-то вызвал ассоциации с лаской: тонкое тело, узкие, словно прищуренные стекла пилотской кабины, заостренный нос, скрывающий под собой турбовинтовой двигатель. Да и цветом самолет был похож на этого хищного зверька: на «спине» и боках фюзеляжа красовались рыжие и коричневые разводы с плавным переходом одного цвета в другой, а «брюхо» было грязновато-белесым.

Корсар знал, что «СМ-97» создавался как самолет двойного назначения и может выпускаться как в варианте «летающего БТР», так и в виде десятиместного самолета для коротких линий, однако сейчас, глядя на поджарый фюзеляж с узкими иллюминаторами-бойницами, он не смог представить себе его ни в какой другой роли, кроме нынешней: легкий ударный самолет, способный при необходимости взять на борт несколько десантников по пути «туда» и раненых при вылете «обратно». Корсар никогда не питал слабости к небольшим самолетам, но вид смоленской машины его заворожил.

— Что засмотрелся? Нравится? Мне вот тоже, — заметил взгляд Корсара один из заводских летчиков. — Но любоваться потом будешь, слава богу, у нас полеты каждый день будут. А пока что наше дело — раз, два, взяли! Тут еще таскать не перетаскать.

Корсар кивнул и вместе с летчиком полез в грузовой отсек «Черномора».

Разгрузка затянулась надолго, и после нее получасовое ожидание машины показалось долгим перекуром, вот только курить, само собой, никто на летном поле не стал. За это время на «Галф-Бизнес» приземлились еще несколько самолетов, и, мельком глянув в сторону полосы, Казак заметил:

— Смотри-ка! Не думал, что наши «Ан-24» все еще пускают летать за границу. Каким-то маленьким он теперь кажется…

Но Казак ошибался. Только что прилетевший самолет не казался маленьким, он именно таким и был. Хотя внешнее сходство с заслуженным антоновским трудягой действительно имелось, это была совсем другая машина — «Бе-32», удачная конструкция, разработанная еще во времена существования Советского Союза. После долгих злоключений он был изготовлен небольшой серией уже в России и разошелся в основном по мелким компаниям, которые использовали эту машину в основном для выполнения небольших заказов внутри России.