Читать книгу - "Дорога смерти - Илья Бушмин"

— Я инвалид, вторая группа. Егор переехать хотел. Куда-нибудь на море. Он всегда мечтал об этом. Но он жил со мной. Говорил, как я тебя брошу одну… У нас ведь не было никого. Его отец еще в девяностые умер. А теперь… — женщина потеребила платочек морщинистыми костлявыми пальцами. — Теперь я одна.

Бегин не нашелся, что ответить.

Комната Сергеева была небольшой и тесной. Кровать, компьютерный стол, велотренажер.

— Вы не возражаете, если мы тут осмотримся?

— Какая теперь разница. Делайте, что хотите. Только вещи Егора… Они должны остаться. Я хочу, чтобы все осталось, как было при нем. Наверное…

Бегин сделал знак Рябцеву остаться в комнате, а сам, придерживая женщину за локоть, деликатно вывел ее в коридор.

— Ночью Егор ехал из Москвы. Не знаете, что он там делал?

— Что-то с бизнесом его, наверное. Он мне такие вещи не докладывал никогда. Да и я ничего не понимаю в этом. Вы лучше у Наташи спросите.

— Наташи?

— Его невеста. Она помогала Егору в кафе.

Оставшись один в комнате, Рябцев быстро проверил ящики компьютерного стола. Ничего стоящего. Шагнул к шкафу и пошарил на полке, проверяя в том числе между книгами. Пролистал пачку бумаг, лежавших сбоку.

Его взгляд упал на корзину для бумаг, стоявшую между столом и шкафом. И мятый фрагмент газетного листа привлек его внимание. Рябцев аккуратно выудил бумажку из урны. На ней угадывалась половина фотографии женского лица и часть газетного заголовка: «Мой муж самый…». Очередная дрянь про однодневных звезд, до которых никому нет дела. Заинтересовало Рябцева другое. Линии изгиба, по которым совсем недавно эта бумажка была сложена в треугольный конвертик. Вроде тех, в которых фронтовики в Великую Отечественную писали письма домой.

Наташу Бегин и Рябцев нашли там, где и сказала мать убитого — в кафе «Каламбур». Само заведение было типичной сельской забегаловкой с блеклой вывеской и решетками на окнах, приютившейся на пыльном пятачке у дороги на самой окраине города. Наташа, стройная девушка с бледным лицом и чуть дрожащим подбородком, расставляла стулья.

— Мы готовимся к поминкам. У Егора было много друзей, дома всех вместить нереально.

— Друзей много. А врагов?

Наташа устало посмотрела на Бегина.

— О чем вы говорите. Егор был всегда спокойный, жизнерадостный. Конфликтов никогда ни с кем не было.

— Так часто говорят. Но если копнуть, то выясняется, что так просто не бывает.

— Значит, не тех копали. Вы просто не знали Егора. Там, где у других нервы давно бы вскипели, Егор выезжал на позитиве своем. Даже гопники местные, если тут иногда между собой рамситься… простите, ссорится начинали, он умудрялся разрулить все, — Наташа сглотнула комок и грустно улыбнулась. — У него было море позитива, чем он и подкупал всех вокруг.

— А море позитива, как вы говорите… Это не благодаря траве, случаем?

Наташа напряглась.

— Вы знаете?

— Теперь это неважно.

— Егор покуривал иногда, — признала Наташа. — Я пыталась его отучить, но… Тем более, бизнес это стресс всегда. Ну, он так говорил.

— Какие-то проблемы с бизнесом?

— Я спрашивала. Егор в последнее время весь сам не свой был. Говорил, что с поставщиками непонятки.

— Какими именно поставщиками?

— Он не рассказывал. Говорил, что сам этим занимается, а мне лишний геморрой ни к чему.

— Геморрой всегда лишний, — не удержался и ввернул Рябцев. Наташа сухо взглянула на него, и Рябцев смущенно кашлянул. — Наталья, нам бы, наверное, документацию посмотреть. Чтобы понять, как у Егора шли дела.

— Зачем? Его ведь эта банда убила. О которой говорят все вокруг.

— Скорее всего, — деликатно ушел от ответа Бегин. — Так где он хранил документацию?

Это были несколько толстых папок со скоросшивателями, куда Сергеев вкладывал все: от накладных до квитанций об уплате налогов.

По пути назад Бегин поинтересовался:

— Тебя ведь выдернули из архива? За какие заслуги там оказался?

Рябцев замялся.

— Не знаю, стоит ли.

— Мне тут особо не с кем трепаться за кружкой пива и местные сплетни обсуждать, если не заметил.

Это было так. Рябцев хмыкнул.

— Да ничего особенного на самом деле. Я в отделе угонов старшим опером был. Через агентуру разрабатывал какое-то время одну банду. Они угоняли тачки и возвращали их за вознаграждение. Если кто-то отказывался платить или обращался с заявой в полицию, его машину сжигали. Демонстративно. Ничего не боялись, гады. А мы никак не могли подступиться к ним. Пока однажды мне не повезло. Наколка была горячей, и я начальство в курс дела не поставил. Угонщиков взяли с поличным, прямо на колесах.

— И в чем засада?

— Засада была в том, что один из них был в хороших отношениях с моим прямым шефом. Начем отдела угонов.

— Крыша?

— Курбатов был майором. Но уже тогда у него был трехэтажный особняк в элитном поселке.

Бегин кивнул. История не новая. Как везде.

— Чем закончилось?

— Шеф выставил картинку так, что я взял его личного осведомителя, которого он внедрил с особым заданием в преступную группировку. Проявил самодеятельность, не посчитался с интересами дела, забыл о субординации. И запорол операцию. Козёл, одним словом. Курбатов настаивал, чтобы меня вообще выперли из ментуры. Не знаю, почему, но они этого не сделали. После служебного расследования влепили выговор, понизили в должности. И отправили в подвал копаться в бумажках.

Реакция Бегина опера убила. Он равнодушно кивнул и просто отвернулся, показывая, что потерял интерес к разговору и тема закрыта. Бегин даже не думал говорить хоть что-то, пусть даже дежурное и предсказуемое. Рябцев мысленно чертыхнулся и крепче вцепился в руль, проклиная сидевшего рядом ублюдка.