Читать книгу - "Стрела Чингисхана - Сергей Самаров"

– Первый, как слышишь, прием… – сказал старший лейтенант Васюков.

Согласно инструкции, при автоматическом включении микрофона переговорного устройства блокировался внешний интегрированный микрофон шлема. Наличие такого микрофона было необходимо. Шлем закрывал уши полностью. Но в боевой обстановке, бывает, нужно прислушиваться к тому, что вокруг тебя творится, и создатели шлема вставили в свое детище внешний интегрированный микрофон, про который в инструкции сказано, что он по чуткости в четыре раза превышает чуткость человеческого уха и улавливает даже неслышимые без шлема звуки. То есть повышает уровень слуха и доносит любой шорох, шелест бумаги и прочее. Но при произнесении слов в микрофон переговорного устройства внешний интегрированный микрофон шлема должен автоматически отключаться. Но он не отключился, и капитан Чанышев услышал своего командира взвода даже без переговорного устройства.

– Что-то не срабатывает, – решил он. – Во-первых, я не Первый, а, скорее, Второй, потому что Первым, я думаю, будет у нас комбат. Он с нами выступает. Во-вторых, пока комбат не пришел, но назвал нас супертупицами… Давайте инструкцию читать. Дубы мы в отношении высоких технологий, как ни горько это признавать, с самым простым разобраться не в состоянии. Значит… Проверяем каждый у себя соединение и подключение. Где ошибка? Почему я его по переговорнику не слышу? Должен вроде бы слышать, а не слышу…

– Я вот этого не пойму в инструкции, – признался старший лейтенант Сломов, держа в руках перед собой тонкую книжечку. – Здесь написано, что применение переговорного устройства допускается на дистанции от пяти метров до двух с половиной – трех километров. А что, меньше пяти оно не будет работать? Очень приятно! А если мы строем идем? Как я могу команду отдать? Кричать должен? Или, как прежде, знаками? Зачем тогда мне этот шлем?

– Вот потому, видимо, и не работает у нас, – понял капитан Чанышев. – Ты, Александр Юрьевич, у нас голова. Умный до ужаса. Не знаю, как на такую голову наш шлем налезет. Боюсь, как бы не пришлось тебе ее намыливать…

Старший лейтенант Сломов в самом деле при довольно небольшом росте и среднем телосложении имел очень крупную голову.

– Ближе пяти метров интегрированный микрофон срабатывает, а переговорка не включается. Зачем? Интегрированный микрофон суперчуткий, он любой шепот донесет хоть в строю, хоть вне строя, хоть в бою. Михал Саныч, выйди в казарму, поговори оттуда. Можешь даже больше пяти метров отойти.

Старший лейтенант Васюков согласно махнул пушистыми ресницами и почти выбежал в коридор. Уже через несколько секунд в переговорном устройстве послышался его голос:

– Второй, Четвертый, как слышите?

Позывной «Четвертый» автоматически, видимо, закрепился за старшим лейтенантом Сломовым как за командиром четвертого взвода. Значит, сам Васюков, согласно той же логике, должен иметь позывной «Шестой».

– Слышу тебя, Шестой. Хорошо слышу.

– Я Четвертый. Отлично слышу…

Сломов все же натянул на свою большую голову шлем без мыла и радовался этому как ребенок.

Радиосвязь всех устроила. Как протянуть провода от перчаток к шлему, это показал уже капитан Чанышев, хотя сам ни разу этим делом не занимался. Но, вспомнив объяснения начальника тира и профессора Крейцера, легко с задачей сам справился и других научил. Теперь требовалось где-то испытать тепловизорный наглазник. Единственное темное днем помещение в казарме – это каптерка. Все втроем пошли туда. На ходу капитан объяснял командирам взводов, как подключается тачскрин, как управляется через монитор-забрало, как подключается сам наглазник. Войдя в каптерку, где с двух сторон от двери вдоль стен стояли в два этажа личные солдатские шкафы, капитан Чанышев сразу выключил свет. Поскольку шкафы закрывали и окно, то в помещении сразу наступила темнота.

– Кой хрен там шутить надумал! – сердито высказался старшина роты старший прапорщик Никитин. – А ну, включи и иди сюда…

– Две минуты, Александр Георгиевич, – отозвался командир роты, не обращая внимания на грубый тон старшего прапорщика. – Нам темнота нужна…

– А что, привыкнуть к зеленому цвету недолго, – оценил работу конструкторов старший лейтенант Сломов. – Одобряем…

– Меня тоже устраивает. Я ожидал большей яркости, но, видимо, матрица слабовата. И это тоже ничего. Вижу вот, как наш старшина роты как школьник авторучку грызет… Грызите, грызите, Александр Георгиевич. Кроме нас, никто не видит… – Капитан Чанышев включил свет и продолжил: – Хорошо бы нам всем на стрельбище съездить, да время не позволяет. Скоро на задание выезжаем. В горах и покажу, как оружием пользоваться. В принципе, несложно, но определенный навык нужно приобрести до боевой стрельбы.

– А в наглазник прицел видно? – спросил Сломов.

– У наших автоматов и мушка, и прицельная планка в темноте светятся. Для наглазника светятся, а со стороны, конечно, свечения не видно. Ладно. Проводите инструктаж для взводов, пусть собираются. Все, Александр Георгиевич, мы больше не мешаем. Сейчас солдаты придут получать свои ящики.

У дверей ротной канцелярии командир роты и командиры взводов встретили комбата подполковника Разумовского. Увидев на головах офицеров шлемы, подполковник обрадовался:

– Готовитесь? Отлично. На мою долю экипировку оставили?

– Обязательно, товарищ подполковник. Целый ящик…

Солдаты особого довольства шлемами не выказывали. Все-таки спецназ, пусть и не казачья, но в какой-то степени тоже вольница. И там нет таких строгих уставных отношений, как свежий подворотничок, обязательно выбритое лицо и прочее. Особенно в районе боевых действий. Наверное, происходит это потому, что спецназ ГРУ часто становится участником этих самых боевых действий, которые нивелируют обычные межчеловеческие понятия. Вообще-то, согласно военной доктрине России, применение армейских подразделений на территории страны допускается только для защиты рубежей от внешних угроз. И бандиты, традиционно и с удовольствием использующие наемников, сами того не подозревая, дают повод к использованию спецназа ГРУ, рода войск, встречаться с которым они особо не любят[6]. Себя бандиты всегда скромно считают волками, а спецназовцев возмущенно называют волкодавами. У волков, понятно, нет никакого желания любить волкодавов.