Читать книгу - "Взорвать Манхэттен - Андрей Молчанов"

− Я и вправду хотел обозначить вас, как преемника, − говорит он. − Может, мне это неловко удалось…

− Я признателен, − отзываюсь я, − но такой разговор действительно неуместен. К подобной роли я пока не готов. Кроме того, мы неравнозначные величины. Меня узнают, а вас признают. Император должен быть возведен на трон с ликованием, а не со скепсисом. Мне еще далеко до вашего безраздельного почитания. Вы, − улыбаюсь, − наш маленький бог…

− А вы наш маленький сатана, − усмехается он в ответ. − В общем-то, да, пока еще вы не фюрер… Скорее, рейхсфюрер… И мне нравится, что вы не мните себя безраздельно во все посвященным. Скажу вам больше: вы замкнуты в круге расхожих земных проблем. И даже не знаете, кого собою являете.

− А вы?

− Я знаю чуть больше. И знаю, что вы не верите такому утверждению.

− Почему же…

− Потому что вы не верите никому. Редкий раз − себе. Но я и впрямь склонен передать вам кое-что из своих знаний. Особенных откровений для вас в них не будет, но крепежные детали многих конструкций прояснятся… А сегодня, если вам дорого мое мнение, вы сыграли в верную лузу. Кстати. Бетти окончательно перешла на службу к вам?

− Пощадите дрянную девчонку… Вы окажете мне этим услугу. Признаюсь, это я запутал ее.

− Ваша страсть к бабам до хорошего вас не доведет.

Я стеснительно хмыкаю, думая, что пикантные увлечения собеседника уже не довели его ни до чего хорошего, так что лучше бы ему обойтись без нравоучений.

Большой Босс сознает свою оплошность и несколько розовеет от досады. Я пытаюсь сгладить ее, сетуя:

− Знаете, шеф, когда я слышу предостережения, что, мол, кто-то плохо закончит, мне всегда хочется спросить, а где хотя бы один человек, закончивший хорошо?

− Это верно, − вздыхает он. − Другое дело, в каком качестве подойти к конечной грани. И что будет за ней благодаря нашим земным упорствам.

Я молчу. Дискуссия на данную тему − пустопорожняя игра ума. Реальной информации оттуда − ноль. Нам неведомы сны мертвых.

− Итак, Генри, продолжаем работать? − следует неопределенный вопрос.

− На меня вы можете положиться во всем, − веско отвечаю я. − Сегодня мы все расставили по полкам. И вы сами это превосходно сознаете.

По полкам… На ум мне приходит стеллаж с разбитыми клоунами. Все это прямо и дико ассоциируется с Советом. Может, мне последовать дурному примеру, поданному этим Максом-Роландом? Я избавился от многих врагов, но все равно вокруг меня ложь и опасность. И в моем положении мало что поменялось. Настоящее предупреждает, что прошлое все еще впереди.

Надо усердно думать о том, как спастись.

Мы дружески обнимаемся на прощание. Меня переполняют брезгливость и ненависть. Но я креплюсь. Он, похоже, тоже держит марку. И ему надо отдать должное: он умеет, не достигнув желаемого, сделать вид, будто желал достигнутого.

− Видеть вас − одно удовольствие, − говорю я и берусь за ручку двери.

− А не видеть − другое? − усмехается он.

У машины мой помощник вручает мне конверт с пометкой «Срочно». Жестом я прошу раскрыть его. В конверте − последний диск, канувший, как мне представлялось, в неизвестность. На диске выведено: «Копий нет».

Это значит, русские − неглупые ребята, стремящиеся к диалогу. Он возможен в условиях общей опасности, когда наша антифада, огненная река нашей вынужденной агрессии столкнется с извержением иной магмы. К чему, впрочем, все и идет.

Сегодня одиннадцатое сентября, день крушения больших небоскребов. Но не стоит вникать в сакральную суть дат. Ее нет. Мы придумали ее в страхе и преклонении перед фатальностью обычных цифр, удобного и очевидного в своей рациональности изобретения.

Я возвращаюсь в привычность своего домашнего бытия, в центр своей маленькой вселенной. В том, что я расцениваю свой дом именно таким образом, ничего удивительного. В этом − естественное свойство человеческой натуры, стремление к основополагающему ориентиру. Если несколько увеличить масштаб, то мы живем на планете, которую также считаем сутью всего мироздания. Но свой маленький дом мы ценим куда больше общего, принадлежащего всем и никому. И я всеми силами обороняю именно его, свой. В нем мой смысл. Благополучием всего остального пространства приходится по мере необходимости жертвовать. Это неприятно. Но кто возьмет на себя грех за безгрешность и процветание ближних? Только сильный и мужественный.

Да поможет мне Бог!