Читать книгу - "Эта земля будет нашей - Сергей Зверев"

– Давненько я не брал в руки шашек... – поплевал в ладони Батяня. – Начнем, пожалуй.

Он сделал несколько забросов. Зашумела катушка, и блесна, описывая полудугу, падала в воду то вверх по течению, то у противоположной скалы. Вдруг Батяня ощутил рывок. Он подсек и увидел, как у края омута, взбивая пену, вывернулся крупный таймень. Сопротивляясь, рыба еще пару раз появилась на поверхности, а затем рванулась вперед. Удилище с трудом сдерживало натяжение и могло вот-вот треснуть или разлететься на части. Мощными ударами хвоста рыба поднимала брызги. При попытках тайменя уйти в глубину Батяня выводил рыбу на поверхность, но она не сдавалась.

– А мы вот так! – прокомментировал майор, ослабляя тормоз катушки.

Через каждые пять метров таймень выскакивал из воды, в бешенстве мотая головой, а потом уходил ниже и ниже. Леска на катушке размоталась почти вся и вдруг ослабла. Батяня мгновенно крутанул катушку, и рыба стала подаваться за леской. Таймень растопырил плавники и, бороздя ими воду, неохотно тащился вверх по течению. Еще минута страшного напряжения – и он опять ожил. Снова всколыхнулась вода. Рыба металась то в одну, то в другую сторону, била хвостом. Лавров начал пятиться от воды, постепенно вытягивая рыбину на берег. Ей это явно не нравилось, но вот из воды появилась крупная черная голова с выпученными глазами и вновь скрылась в волнах.

– Тащите, товарищ майор, уйдет! – вдруг послышался голос Ломакина. Он побежал к краю скалы, продолжая кричать: – Уйдет, ей-богу, уйдет!

– Ничего, сержант, – ухмыльнулся Батяня, – мы тоже люди терпеливые.

Борьба продолжалась еще несколько минут. Майор взмок, но наконец рыба выбилась из сил. Она поворачивалась кверху брюхом, всплывала на поверхность, вяло работала плавниками, а вскоре Батяня без усилий подвел ее к берегу.

– Ну и ротище! – пощелкал языком сержант, заглядывая под скалу. – Да ведь она с икрой!

В этот момент таймень вывернулся и метнулся в глубину. Лавров машинально схватил руками леску и все же вытащил огромную рыбину на берег.

– Ну что же, неплохо, я думаю, для начала, – удовлетворенно заявил он, глядя на беспомощно трепыхавшегося тайменя.

Губернатор ловил самозабвенно. Правда, ловлей это можно было назвать с натяжкой – крики и гогот «поддавшего» чиновника слышались далеко вокруг. Одна из попыток заброса оказалась неудачной, и тройник зацепился за камень. По какой-то необъяснимой прихоти жертвовать крючком Пересветов не захотел – пришлось нырять. Естественно, нырял не Дмитрий Степанович, а один из его «младших товарищей».

Тройник ему так и не удалось отцепить. В быстром потоке было холодно, и долго находиться в воде не было никакой возможности – сводило ноги и руки. В воду отправился еще один «водолаз», и также безрезультатно, впрочем, не совсем – он появился на берегу с тройником, но уже вонзившимся в его большой палец правой руки. Физиономию скривила гримаса боли.

– Вот молодежь пошла! – покачал головой Пересветов. – Ничего сами сделать не могут. Что ж ты так, Витюша?

С Витюши слетела вся его самоуверенность, и он выглядел беспомощным и жалким. Шутки шутками, а самостоятельно избавиться от коварного предмета жертва была не в состоянии. Тройник насквозь пронзил палец, и непонятно было, как его оттуда вынуть в походных условиях. За дело взялся один из более опытных рыбаков. В дело пошла аптечка. Шприц, новокаин, скальпель – и небольшая операция закончилась извлечением тройника, затем палец забинтовали. Далее жертва опустошила граненый стакан соракоградусной жидкости «для снятия стресса и болевого шока» и несколько успокоилась.

Рыбалка заняла часа два. Все возвратились к стоянке с разными результатами, но довольные. Уху из хариуса и ленка вызвался готовить Ломакин. Склонившись, он колдовал над казаном, добавляя в кипящее варево то пряность, то пучок зелени, поводя носом, как заправский повар.

– Ну что, сержант? – щелкнул пальцами Пе-ресветов. – Когда мы попробуем твой кулинарный шедевр? Не знаю, как остальные, но я уже порядочно проголодался.

– Скоро готова будет, – сказал, пробуя уху, Ломакин, – теперь накрываем крышкой и даем дойти еще немного.

В самом конце процесса, когда казан уже был снят с огня, Ломакин загасил в казане тлеющее с углями березовое полено, вытащив его через несколько минут.

– Уха получается вкуснее, – пояснил он.

– Сейчас увидим, – потер руки Дмитрий Степанович, – оценим твои таланты по достоинству. Если не понравится, я тебе не завидую, – ухмыльнулся он.

Все собрались около костра и стали с нетерпением поглядывать на кипящее варево, с трудом сдерживая обильное слюновыделение. Снять пробу, конечно же, вызвался губернатор. Взяв ложку, он зачерпнул подернутое тончайшей пленкой жира варево, подул и, причмокивая, закатил глаза к небу.

Все, а особенно Ломакин, следили за реакцией Пересветова.

– Ну, что скажете, Дмитрий Степанович?

– Годится, – прервал молчание губернатор, одобрительно кивнув.

Банкет начался.

– Ну что ж, господа, предлагаю первый тост за удачное начало нашего путешествия, – провозгласил губернатор, – и за то, чтобы его результаты полностью себя оправдали.

Зазвенели стеклянные емкости, и их содержимое отправилось в глотки. На стол был водружен казан с приготовленной Ломакиным ухой.

– Дивный запах, – потянул носом Пересветов.

Уха и вправду оказалась великолепной. Все ели и нахваливали блюдо и повара.

– Да, сержант, тебе не десантником надо быть. Давай я тебя у твоего начальства выпрошу и возьму к себе, – ухмыльнулся Пересветов, – будешь жить, как у Христа за пазухой.

Он обвел рукой вокруг, указывая на своих «сотрудников», которые явно не были обделены судьбою. Ломакин неловко пожал плечами, и тогда голос подал Батяня:

– Ничего, Дмитрий Степанович, ему и в войсках неплохо.

– Ах, майор, – шутливо погрозил пальцем Пересветов, – ты своего не упустишь. Лучшие бойцы и кулинары только у тебя!

– Иначе нельзя, – полушутя-полусерьезно ответил Лавров.

Гулянка продолжалась. Батяня наблюдал, как по мере принятия все новых доз спиртного личность губернатора предстает во всей своей красе. Тот брызгал слюною, матерился и разглагольствовал о своей значимости для региона в частности и страны в общем. Слушая его пьяные речи, можно было подумать, что господин Пересветов – одна из наиболее ценных фигур на политическом небосклоне страны.

– А я тебе говорю, майор, что губернатор – это царь, бог и воинский начальник на вверенной ему, то есть мне, территории! – кричал Пе-ресветов, наклоняясь к Батяне и размахивая вилкой. – Все здесь вокруг – мое! Что захочу, то и сделаю.

Он опрокинул очередную рюмку, и его лицо приобрело багровый цвет.

– Дорогой, я пойду прилягу, – наклонилась к губернаторскому уху Разумова.

– Что такое? – скривился Пересветов. – Компания не нравится?