Читать книгу - "Балканский тигр - Дмитрий Черкасов"

За одну целую и две десятых секунды Герхардт Хенкель успел сделать три вещи — бросить самолет влево, включить полный форсаж обоих турбореактивных двухконтурных двигателей «RB.199 Мк.101» и резко взять штурвал на себя.

«Торнадо» затрясло как в лихорадке, машина дважды дернулась и «свечкой» устремилась вверх. На пилотов навалилась перегрузка в шесть "g", зрение померкло, в ушах зазвенело от прилива крови к голове.

Слишком резкий маневр сорвал крепления радионавигационной системы «ТАСАN», размещенной в носовой части фюзеляжа, и электронный блок протаранил корпус мультиплексной информационной шины. От удара шина раскололась надвое, и нежная электроника многоцелевого истребителя приказала долго жить.

Всему виной стал незакрученный разгильдяем Серджио винт, про который тот забыл, занятый мыслями о симпатичном, но излишне грубом немецком пилоте.

Истребитель на секунду застыл вертикально, и в тот момент его поразили обе ракеты. Советские «Иглы» не обращают внимания на разные глупости вроде тепловых имитаторов.

Опустившийся на колено Владислав поймал самолет в прицельное приспособление и осторожно выбрал свободный ход курка.

— Приготовились… Давай!

Срджан продублировал команду в микрофон рации.

«Торнадо» внезапно дернулся и завалился на крыло, из его дюз вырвались тридцатиметровые языки пламени. Истребитель взбрыкнул, словно необъезженный конь, и встал на дыбы. Ущелье наполнил рев турбин.

Рокотов нажал на спуск.

«Игла» среагировала мгновенно, выбросив заряд со скоростью четыреста метров в секунду. Позади Влада взметнулось облако пыли от реактивной струи стартовавшей ракеты.

Через две секунды трехкилограммовая боеголовка рванула у среза левого двигателя «Торнадо» и превратила сопло в перекрученный восьмеркой лист металла.

Заряд Драгутина прошел по касательной мимо консоли правого крыла и сдетонировал от удара о поворотный пилон, с которого в это мгновение срывалась противорадарная ракета АОМ 88А «Харм». Шестьдесят шесть килограммов боезаряда «Харма» разнесли правое крыло истребителя и отбросили фюзеляж на сто метров вверх.

— Йес! — заорал Срджан, пускаясь в пляс по песчанику, которым была усыпана площадка.

— КПСС! — передразнил Владислав, внимательно следящий за происходящим. — Как жить-то хорошо, мать вашу!

Победные крики Драгутина и Мирко были слышны даже с расстояния двести пятьдесят метров.

Владислав схватил рацию.

— Все, закончили! Теперь внимание: искать парашюты! Веселин!

— Я!

— Ветер в твою сторону… Раде, Джуро! Снимайтесь с места — и на помощь Веселину! Остальные и я — спускаемся к лагерю!

Наблюдатели и стрелки подтвердили полученные команды. Владислав перекинул ремень автомата через плечо и двинулся вниз по тропинке.

Спустя минуту рация снова ожила.

— Это Веселии! Вижу один парашют справа от горы… Иду в его сторону.

— Добро! Направляемся к тебе, — Рокотов дал отбой и ускорил шаг. — Интересно, а где же второй?

* * *

После того как взрывом снесло правое крыло, бортовой компьютер подал последний в своей жизни сигнал и послал электрический импульс в систему катапультирования. Вспыхнули детонаторы пиропатронов, освобождая крепления фонаря кабины. Но «фонарь» не отлетел: правый передний угол оказался намертво заблокированным.

Сработала шашка под креслом Курта, и второго пилота выбросило во тьму. В то же мгновение мертвый кусок железа, полминуты назад бывший современным истребителем стоимостью тридцать два миллиона немецких марок, рухнул носом вниз.

Хенкель, пришедший в себя сразу после отстрела «фонаря», с недоумением повернул голову и увидел прямо перед собой болтающийся в потоке воздуха плексигласовый колпак. Герхардт изо всех сил хлопнул ладонью по клавише ручного включения катапульты, но ничего не произошло. Все системы были мертвы.

Подбитый истребитель падал с ускорением девять и восемь десятых метра в секунду за секунду. До земли оставалось чуть больше полукилометра.

Хенкель лихорадочно схватился за пряжку ремней, которые стягивали грудь, и попытался избавиться от них одним сильным рывком. Тщетно.

Ремни, столь полезные летчику в моменты катапультирования и выполнения фигур высшего пилотажа, превратились в непреодолимую паутину для попавшего в них тридцатилетнего немца. Он червяком изогнулся в кресле, последний раз дернулся и увидел приближающуюся темную глыбу.

И тут невозмутимый ариец, вскидывавший руку перед портретом Адольфа Гитлера, пронзительно завизжал от страха…

Обломки «Торнадо» разбросало взрывом, когда фюзеляж под прямым углом врезался в гору, и искра от чиркнувшего по камню металлического листа попала в самую середину полупустого топливного отсека. По скальному отрогу прокатился огромный огненный шар…

От перегрузки в момент катапультирования Курт потерял сознание и очнулся, уже болтаясь в воздухе, под завывание ветра. Раскачиваясь под куполом, он попытался сориентироваться в окружающей мгле. А жить ему оставалось всего ничего.

Воздушный поток, огибающий утес по гигантской дуге, у подножия достигал скорости сорок метров в секунду. Едва оказавшись в этом потоке, парашют Курта закрутился веретеном, и летчика немилосердно ударило о выступ скалы. Молодой лейтенант даже не успел почувствовать боли — его лобные кости были смяты, позвоночник переломан в семи местах, а грудная клетка превратилась в месиво из осколков костей и кровоточащих разорванных тканей.

Запутавшийся в бесполезном парашюте труп рухнул со стометровой высоты на острые камни. Карьера экипажа немецкого «Торнадо» достойно завершилась. Родственники должны были гордиться мужественной смертью еще двоих «защитников демократии».

Но в НАТО скрывали официальные цифры потерь среди личного состава миротворцев. Поэтому родным Хенкеля и Вюрде сообщили, что летчики отправились в специальную командировку в США для получения новой сверхсекретной техники. И в ближайшие два-три месяца будут так заняты, что не смогут ни приехать в отпуск, ни хотя бы позвонить.

Спецподразделение ЦРУ получило приказ разработать вариант «трагической гибели» летчиков в автокатастрофе. Естественно, вне зоны балканского конфликта. На случай, если не удастся вытащить их с югославской территории.

В восемь пятнадцать утра в кабинет командующего объединенными силами НАТО Уэсли Кларка ворвался британский генерал Майкл Джексон. Десять минут назад ему доставили распечатку, где в первой же строке сообщалось о потере истребителя «Торнадо» германских ВВС.

О судьбе летчиков не было ни слова.

Кларк недовольно наморщил нос, когда Джексон бросил ему на стол текст, испещренный пометками красным фломастером.