Читать книгу - "Искатель неприятностей - Борис Седов"

– Бумажник на холодильнике.

…Мышцы бедра под ладонью ощутимо напряглись.

– Холодильник на кухне.

…Мои пальцы уже добрались до краешка трусиков…

– Медицинский полис в кухонном столике, – прошептал я.

…И в этот момент Василиса меня обломала! Притом сделала это с особой жестокостью – звонко шлепнула по руке и резко поднялась с дивана.

– Я за тебя рада, заяц, – проворковала она. – Признаться, побаивалась, как бы не потребовалось соборование. А оказывается, тебе нужно совсем иное. Раз ты можешь думать о блуде, значит раны твои не смертельны. – Ее тонкие пальчики ловко растрепали мне волосы. – Схожу за твоим барахлом и ключами, и поедем к врачу. Настраивайся морально. Не скучай. Я скоренько. – И она принялась греметь запорами на двери.

А мне ничего не оставалось, кроме как печально вздохнуть. При этом снова скривившись от резкой боли в груди.

* * *

Весь день Василиса за рулем моего «Мицубиси» возила меня по травмпунктам.

Сначала в одном – районном – мне наложили тугую повязку на грудь и задокументировали следы побоев на теле. Притом, как оказалось, мне повезло – обошлось без треснувших ребер, я отделался банальным ушибом.

Потом на Литейном проспекте[7]меня порадовали диагнозом, что слепота мне не грозит, и прозрею я уже на следующий день. Правда, в ближайшую неделю придется обходиться без компьютера и телевизора.

– Не беда. Обходились же без них древние греки, – ободрила меня знаток античности Василиса. – Главное, все не столь плохо, как опасались. Через неделю снова будешь, как новенький. А пока поживешь у меня.

– Это еще зачем? – недовольно пробурчал я. Правда, недовольство это было деланным. И это, естественно, не укрылось от проницательной Василисы.

– Затем, заяц, что ты инвалид, – заявила она. – Недееспособный. Для тебя ведь сейчас даже прикурить большая проблема. А что говорить об остальном?

– Васюта, тебе разве нужен такой геморрой?

– Во-первых, не геморрой. А во-вторых, ты мне нравишься, заяц. Даже слепой, даже калека. Так почему бы с тобой не понянчиться?

Я не смог сдержать ироничной улыбки: «Нравлюсь? Рад это слышать. Твоей восхитительной откровенности, девочка, можно только позавидовать. Подражать ей почти невозможно. Мало кому удается столь четко и категорично вырубать, как из гранита, суждения и ответы».

– Есть и еще одна причина, почему тебе придется пожить у меня, – продолжила Василиса. – Между прочим, основная причина. Заяц, ты не подумал над таким вариантом, что твоя неприятельница решит еще раз заглянуть к тебе в гости?

– На этот раз я так просто дверь не открою.

– Откроешь, как миленький! Потому что второй наезд на тебя будет уже не таким по-дилетантски неподготовленным, а вполне может быть подкреплен прокурорским постановлением и СОБРом.

Я рассмеялся:

– Фантазии, крошка! Хоть эта сучка и служит в ментовке, хоть у нее, наверное, есть связи, но прокуратура и СОБР – это уж слишком! Ей это надо?!! Ведь мне уже наваляли звездидюлей. Я наказан за то, что посмел разговаривать с этой стервозой без должного подобострастия. Собачка ее отомщена. Зачем продолжать?

– Затем, заяц, – назидательно промурлыкала Василиса, – что существует такая порода людей, которые сами остановиться не в состоянии. Которые распаляют в себе непомерную и совершенно необоснованную ненависть к кому-то, кого они вообразили своим заклятым врагом. Они не угомонятся, пока не сотрут этого врага в порошок. И невозможно убедить их притормозить, бесполезно искать с ними компромиссы. Здесь уж как с бешеными собаками: или она тебя искусает, и ты помрешь от водобоязни, или ты ее пристрелишь.

– Невелик выбор, – хмыкнул я. То, что болтала девчонка с лиловыми волосами (про СОБР, про некую редкую породу людей, про водобоязнь, наконец!), я расценивал не иначе, как «бред впечатлительной малолетки». Я ее честно слушал, но всерьез не воспринимал. – Выходит, теперь мне придется учиться стрелять?

– Обойдемся без этого, – совершенно серьезно сказала Васюта. – Я тут придумала кое-что, чем можно прижать эту сучку, да так, что из-под этого пресса ни она, ни ее мусора так просто не выберутся.

– Что за пресс?

– Вот прозреешь, увидишь все сам, – все-таки удалось заинтриговать меня Василисе.

– Говори давай, коль заикнулась!

– Завтра, заяц. А сейчас отдыхай.

– Может, все же расскажешь? – Нет.

– Тогда не называй меня зайцем, черт побери!

– Хорошо, заяц…

«А вдруг, и правда, у этой секретной соплюхи припасено еще что-нибудь сродни излучателю против кусачих собак? – размышлял я, пока Василиса, судя по звукам и нервным рывкам моего „Мицубиси“, пробивалась сквозь пробку. – Несмотря на то что я зарекся всерьез воспринимать ее болтовню, все же не следует забывать о том, что свое обещание „устроить паскуде веселую жизнь“ позавчера эта девочка выполнила. Хотя, это еще вопрос, – вздохнул я, пересилив боль в грудной клетке, – для кого жизнь выдалась веселее после того, как я воспользовался черной штучкой с иероглифами? Для меня или для дамы с собачкой? Во всяком случае, не она, а я сейчас мотаюсь по врачам».

* * *

Измученные хождениями по травматологам, мы вернулись домой лишь под вечер. Я был слеп, как однодневный кутенок, но, пока меня под ручку вели от машины к подъезду, точно определил, что на улице уже стемнело.

– Ты прав, заяц, – подтвердила мое наблюдение Василиса. – Давай поскорее двигай костями. Не хочу напороться на твою неприятельницу. – И многозначительно добавила: – Еще не время. Вот через несколько дней…

К обязанностям няньки, как и к обязанностям поводыря, девочка с лиловыми волосами отнеслась с полной ответственностью. Для начала покормила меня разве что не с ложечки. Потом под ручку проводила меня в мою квартиру, где помогла собрать кое-какие пожитки. А когда я собрался принять душ, на полном серьезе предложила:

– Тебе помочь? Тебя помыть? Это было бы клёво!

Но я, сам не знаю почему, воспротивился:

– Что я, немощный?

– Не немощный, но слепой, – напомнила мне Василиса. – Еще ошпаришься.

– Чтобы ошпариться, надо быть не слепым, а пьяным в дрова, – пробурчал я и начал свои приключения в ванной с того, что от души приложился ногой ни то к унитазу, ни то к биде.

Дождавшись, когда утихнет боль от удара, я на ощупь отыскал ванну и задвинул шторку. На ощупь же отыскал в пакете со своими вещами шампунь и мочалку. А когда через десять минут, помывшись, я выключил воду, то расслышал в ванной какой-то подозрительный шорох.

Чертова девка!