Читать книгу - "Операция "цитадель" - Богдан Сушинский"

— Позволю себе заметить, штурмбаннфюрер, — мрачно начал беседу Везенмайер, как старший по чину, — что зверь, преследуя которого мы перешли мадьярский Рубикон, действительно ранен, тяжело ранен.

— У меня тоже закрадывалось подобное подозрение, — вежливо усмехнулся Скорцени.

— Но, опять же, позволю себе заметить, что это куда страшнее, чем если бы он оставался совершенно невредимым.

— Сомнительный тезис, господин бригаденфюрер, но и его я тоже приемлю.

Адъютант Родль уже позаботился о том, чтобы перед каждым из гостей стоял бокал с вином, однако главным объектом его заботы оставался телефон. Его предупредили, что со Скорцени желает поговорить рейхсфюрер СС Гиммлер, который находится сейчас в ставке фюрера «Вольфшанце». Но, похоже, что беседа командующего войсками СС с фюрером основательно затягивается.

— У нас более чем достаточно доказательств того, что теперь Хорти готов идти на союз с кем угодно: хоть с Черчиллем, а хоть с императором Абиссинии, лишь бы только спасти свое регентство и приберечь венгерский трон для сына.

— Страшные слова вы говорите, бригаденфюрер, — не посчитался с его чином «доктор Вольф». — Кто бы мог подумать, что мадьяры способны болезненно реагировать на столь обычные игры спецслужб?!

— Нам не до шуток, штурмбаннфюрер, — попробовал увещевать его генерал СС. — События приобретают зловещие тона.

— Для адмирала Хорти, — охотно согласился с ним Скорцени.

— Не только. Мы должны трезво смотреть на то, что здесь происходит. Вы, Скорцени, наделены фюрером всеми необходимыми полномочиями. Если нужны дополнительные консультации с «Вольфшанце», я готов связаться с Гитлером.

Скорцени поиграл желваками. Это предложение бригаденфюрера слишком отчетливо напомнило ему весь его недавний разговор с Хёттлем. С той лишь разницей, что тогда он отчитывал штурмбаннфюрера за нерешительность.

— Простите, бригаденфюрер, — прервал Скорцени генерала, — я не привык консультироваться с «Вольфшанце» или с Берлином после того, как получил задание из уст самого фюрера. Это не в моем стиле.

* * *

Бригаденфюрер взял свой бокал с белым токайским вином и сделал несколько глотков. При этом, как истинный ценитель, он прикрыл глаза и слегка приподнял подбородок, чтобы прочувствовать всю прелесть, весь букет хмельных ароматов этого напитка.

— Не подумайте, штурмбаннфюрер, что мы с Хёттлем собираемся навязывать вам свою волю и способ действия. Однако на правах людей, которые чуть-чуть лучше, острее чувствуют и воспринимают будапештские страсти, мы бы все же решились поторопить вас. Основательно поторопить.

«Дипломаты! — съязвил про себя Скорцени, сохраняя на лице маску невозмутимости. — Они решились бы поторопить нерасторопного Скорцени. Дай им возможность, упусти момент — и вся Германия будет знать, как Везенмайер в одной упряжке с Хёттлем жертвенно исправляли ситуацию, сложившуюся в Будапеште».

Но нет, он не доставит им такого удовольствия.

Хёттль никогда не причислял себя к знатокам венгерских вин и едва ли мог бы отличить токайское от бургундского, поэтому он залпом осушил свой бокал, наполнил, снова осушил, и лишь тогда, с аристократической небрежностью наполняя его в третий раз, произнес:

— Дело зашло слишком далеко, штурмбаннфюрер. Конечно, в нашем распоряжении все еще остаются три батальона, в том числе батальон красавцев-парашютистов нашего друга Крунге, — повел он бокалом в сторону угрюмо смотревшего прямо перед собой десантника, чье кирпично-землистое лицо вполне сошло бы за лицо уголовника, которому несколько лет пришлось провести в камерах-одиночках.

— А что, в этом батальоне служат вполне надежные парни, — молвил Скорцени с таким вызовом, словно бы собирался защищать честь батальона перед сомневающимся в ней Хёттлем.

— Но они все еще дислоцируются на окраинах города. В то время как тысячи вооруженных венгро-цыган находятся в ста метрах от нас. Мы пируем в окружении нескольких десятков тысяч прекрасно вооруженных и неистово озлобленных азиатов, отупевших от своей жестокости и ожесточенных в своей тупости.

— Ошибка, Хёттль, заключается в том, что вы начали издалека, — невозмутимо парировал Скорцени. — А все значительно проще. Ваше появление у меня в столь неранний час я воспринимаю как поддержку моего решения начать штурм городской крепости уже послезавтра на рассвете.

— Что вы сказали? Штурм? На рассвете?! — изумленно переспросил Везенмайер, переглядываясь с Хёттлем и Крунге. Даже десантник и тот оживился. — Но какими силами? Трех батальонов, оказавшихся в центре чужой столицы?

— Вот именно, силами трех батальонов, случайно оказавшихся на рассвете в самом центре венгерской столицы. Или, может быть, вы считаете, что этих сил слишком много, поскольку можно обойтись одним батальоном?

— Да численности этих батальонов нам не хватит даже для того, чтобы как следует блокировать подъезды к району крепости! — воскликнул бригаденфюрер СС. — А ведь кому-то нужно еще и штурмовать саму цитадель. И где гарантия, что на помощь гарнизону не придут другие части, полиция, вооружившиеся горожане?

— Напротив, бригаденфюрер, сил у нас будет более чем достаточно, — с унизительным для генерала спокойствием отстаивал свои позиции Скорцени. — Уж не думаете ли вы, что мы действительно собираемся взбираться на крепостные стены, устраивать многодневную осаду, рыть окопы и брать крепость измором? Мы должны выпотрошить всю эту цитадель в течение часа.

— В течение часа вы хотите овладеть целой крепостью? — не удержался на сей раз уже Хёттль.

— Что, я и в самом деле слишком переоцениваю наши возможности, Крунге?

— Не только я, но и командиры двух других батальонов тоже готовы действовать, исходя из вашего плана, штурмбаннфюрер, — натужным, сиплым голосом ответил парашютист. Когда он говорил, шея его напрягалась и вспучивалась венами, как будто каждое слово ложилось на его плечи и шейные позвонки многопудовым грузом.

— Того самого плана, который до поры держался в тайне, — объяснил Скорцени, упуская то, чем неминуемо должен был бы завершить свою фразу: «В тайне даже от вас». — А теперь, господа, предлагаю закрыть наш дискуссионный клуб и приступить к уточнению деталей самой операции.

В ту же минуту ожил телефон.

— Господин штурмбаннфюрер, — появилась в проеме двери голова адъютанта Скорцени гауптштурмфюрера Родля, — на связи — рейхсфюрер СС Гиммлер! — объявил он хорошо поставленным голосом вышколенного дворецкого.

— Ну вот, бригаденфюрер, — поучительно молвил обер-диверсант рейха, прежде чем снять трубку, — а вы опасались, что мне трудно будет координировать свои действия со ставкой фюрера.

Впрочем, сказанное адресовалось не только бригаденфюреру СС Везенмайеру, но и Хёттлю.

* * *

— Что там у вас происходит, Скорцени? — послышался явно взволнованный голос командующего войсками СС.