Читать книгу - "Гнев Цезаря - Богдан Сушинский"

– Мы должны пустить линкор на дно?! Или позволим сделать это боевым пловцам Боргезе?! Это ж как понимать?

– Мы будем делать то, что прикажут. А в данном случае приказ нам спущен из самого верха, исходя из высших государственных интересов. Старший лейтенант Безроднов – такая фамилия тебе известна?

– Инструктор водолазов. Близко не знаком, однако…

– Я тоже как-то не замечал его, стервеца. Как оказалось, подсаженный к нам и строго засекреченный офицер ГРУ. Уже через час он предстанет передо мной, а значит, будет ознакомлен с приказом о срочном создании им, этим офицером Главного разведуправления, небольшой группы водолазов-диверсантов. После чего она поступит в твое подчинение.

– Есть ли нам с вами смысл вмешиваться? Мудрецы из ГРУ задумали эту авантюру, пусть и доводят ее то ли до ума, то ли до безумия. Наше дело – ознакомить их «безродного подкидыша» с приказом и сутью операции.

– Относительно офицера ГРУ Безроднова в нашем семействе как о «безродном подкидыше» – это остроумно. Время от времени тебя прорывает прямо-таки на афоризмы. Однако авантюру эту Волынцев задумал в виде антидиверсионных учений, пусть даже и лже… А поскольку с этой минуты начальником штаба учений являетесь вы, полковник Гайдук, то отмашку по поводу минирования тоже будете отдавать вы. Подкидыш, как мы и станем называть его впредь, приказ этот охотно выполнит, ибо этого требуют его московские командиры. А в ГРУ парни серьезные и, в отличие от некоторых наших офицеров, не сентиментальны.

Услышав это, Дмитрий недовольно покряхтел.

– При таких-то делах не только сентиментальным, но и психом станешь.

– Давно мечтаю заполучить справку из психушки, чтобы раз и навсегда попасть в плеяду неосудных и неподсудных придурков. Но, пока мы такими справками не обзавелись, будет проще, если ты сам прочтешь этот приказ-послание Волынцева. С условием, что ты его в глаза не видел и с содержанием его не знаком.

После того как Гайдук намеревался перечитать приказ в третий раз, генерал потянулся через стол и вырвал бумагу из его рук, словно документ, случайно попавший в руки ребенка. Все еще не понимая толком, что происходит, полковник ошалело повел взглядом по стенам и потолку кабинета. Генерал истолковал это по-своему и попытался успокоить его, заявив, что кабинет не прослушивается, это жестко проверено. Подождав какое-то время, пока, пережив шок, полковник придет в себя, он продолжил:

– К деятельности группы Безроднова, которую нужно сформировать уже к завтрашнему вечеру, мы еще вернемся. А пока что снова обратимся к Анастасии Косташ, поскольку теперь, после ознакомления с приказом Волынцева, нам проще воспринимать намерения друг друга. Допрашивать, а тем более арестовывать эту руководящую профсоюзную даму никто не будет. Следить за ней тоже не будут. Мало того, мы с тобой считаем, что доноса Косташ у меня на столе никогда не появлялось. Но твоя задача – убедить Анастасию, что мы ей не верим, однако готовы забыть о ее существовании, если она любым путем выйдет на связного или прямо на радиста и сообщит итальянцам, что 28 октября их «Джулио Чезаре» уже будет стоять у Госпитальной стенки в бухте Северной. При этом будут приняты все возможные меры, способствующие операции «Гнев Цезаря».

– Думаете, Боргезе поверит в подобную всесильность его севастопольской агентуры?

– Если не поверит, значит, откажется от операции. Но если толково объяснить, что в это время русские будут проводить свои антидиверсионные учения, да приплюсовать к этому традиционное русское разгильдяйство, уверен, фрегат-капитан Боргезе способен клюнуть. В крайнем случае князю можно намекнуть, что в Москве есть люди, готовые, ради политической борьбы, принести в жертву итальянцам их же, итальянский, линкор, который так или иначе порежут на металлолом. Для нас важно знать, будут ли здесь итальянцы и когда именно они прибудут; какой условный сигнал ожидает получить радист их субмарины, чтобы последовала команда атаковать линкор. Не зря же они со своей стороны, а мы – со своей проводим одну и ту же операцию под одним и тем же названием «Гнев Цезаря».

– Но ведь после диверсии неминуемо начнут искать крайних, полетят головы.

– В том случае, когда операция «Гнев Цезаря» будет провалена, в самом деле чьи-то головы полетят, не исключено, что и наши. Извини, полковник, издержки профессии. Если же все пойдет по плану, гибель корабля спишут на донную германскую мину, которая вдруг всплыла и сработала. То есть нам выгодно провести операцию так, чтобы итальянцы убрались отсюда восвояси и чтобы никому из Главного штаба ВМС или из членов правительственной комиссии, если таковая будет создана, даже в голову не пришло заподозрить в гибели «Новороссийска» каких-то там диверсантов. Если же кто-то из этих «членов» решит заподозрить, ему укажут на его место.

– Но при гибели корабля неминуемо погибнут люди.

– Опять в сантименты ударяешься, полковник? Под списание в отставку напрашиваешься? О том, что при любом войсковом учении предусмотрен процент потерь живой силы, тебе до сих пор известно не было? К тому же корабль будет находиться у причальной стенки. И потом, ты в каком таком «благотворительном обществе» до звания полковника дослужился, Гайдук? Или, может, мне в самом деле дать ход доносу твоей мадамы, да основательно поковыряться в твоих фронтовых похождениях? Ты же понимаешь: даже если ничего и не нащупают, кровушки столько попьют… Все, полковник, все! – прервал он попытку флотского чекиста что-то там возразить. – Иди и действуй, сострадающий ты наш! Завтра доложишь о ходе операции «Гнев Цезаря».

40

Как только полковник добрался до своего кабинета, он тут же позвонил Анастасии и самым спокойным голосом, на какой только был способен, попросил через тридцать минут принять его.

– Ты приедешь… один? – вкрадчиво поинтересовалась женщина, что в ее случае означало: «Ты приедешь один или с кем-то, чтобы арестовать меня?»

– Один и с неожиданно приятными новостями.

– Что тоже настораживает. В любом случае обо всем остальном поговорим при встрече.

Еще два года назад Косташ удивила и подчиненных, и некоторых руководящих горкомовских партработников тем, что, «перейдя в профсоюзы», отказалась от своего просторного кабинета и такой же приемной в пользу общего отдела, а сама, вместе с секретаршей, перебралась в две комнатки этого отдела. Никому и в голову не приходило, что в новом кабинете грозную начальницу, бывшего секретаря горкома, привлекла глубокая ниша, в коей наглухо заколоченная дверь отгораживала маленький тамбур, благодаря которому легко можно попасть в небольшой, некогда служивший «стихийным ведомственным» архивом подвал.

Уже в следующее воскресенье в кабинете появились знакомые Косташ ремонтники, которые со знанием дела «оживили» этот выход и вставили замок, а со временем саму дверь так замаскировали обоями и навесной полкой, что постепенно люди попросту забыли о существовании тамбура. А вместе с ним – и подземелья, в котором с давних времен имелись и электропроводка, и паровое отопление, и, что больше всего поразило Косташ, даже туалет. Причем все это было приведено теперь во вполне приемлемое, обитаемое состояние.