Читать книгу - "Операция "цитадель" - Богдан Сушинский"

— Уверен, что Геббельс не станет возражать, — заметил Гелен. — Он знает Жеребкова.

Гиммлер поморщился, как бы говоря Гелену: «Нашли авторитет — Геббельса! Будет возражать — не будет…»

— От «Национального союза участников войны» — его руководитель господин Туркин.

— «Участников войны»? — переспросил Гиммлер. — Какой? Я спрашиваю: какой войны?

— Ах, да-да, — закивал головой Власов. — Имеется в виду Первая мировая. Ну и, конечно, наша, Гражданская…

— Тогда это меняет дело. Я уж решил, что вы успели создать союз ветеранов нынешней войны.

— Это было бы преждевременным, — подобострастно улыбнулся Власов, вновь поглядывая на Гелена.

— Однако замечу, генерал, что главный вопрос нашей встречи заключается не в создании вами «Комитета освобождения народов России», а в формировании Русской освободительной армии. Настоящей, боеспособной армии. — Гиммлер выдержал паузу и в очередной раз высветил Власова свинцовыми прожекторами своих очков.

— Русской освободительной?! — взволнованно переспросил Власов, машинально приподнимаясь.

— Вам не нравится название?

— Что вы! Благодарю. Я ждал этого момента, господин рейхсфюрер. Верил в это. Но… вы знаете, что я уже не однажды обращался к господину Гитлеру…

— Я знаком со всеми вашими обращениями по поводу создания РОА к руководству Генерального штаба, германскому правительству и самому фюреру. В том числе и с посланием, содержащим просьбу о встрече, которое вы передали Гитлеру в конце прошлого года через гросс-адмирала Деница. Знаю также, что оно осталось без ответа.

— К величайшему сожалению.

— Мне бы не хотелось ни объяснять, ни комментировать причины и ситуации, которые вынуждают фюрера и некоторых других руководителей Германии с сомнением относиться к идее создания Русской освободительной армии. Да в общем-то они хорошо известны вам, и мы об этом только что говорили. Я попытаюсь согласовать этот вопрос с фюрером.

— Вы правы: в объяснениях нет необходимости. Как я уже говорил в начале нашей встречи, мотивы мне действительно понятны.

— Генерал-полковник Гальдер, как и его преемник на посту начальника Генерального штаба вооруженных сил генерал-полковник Цейтцлер, очень активно поддерживали ваше стремление создать вооруженные части РОА. И кое-что уже было сделано. Основа, я бы сказал, заложена. Но случилось так, что в июне 1943 года, на совещании в ставке фюрера в «Бергхофе»[15], в котором принимали участие Кейтель и Цейтцлер, фюрер настоял, чтобы все русские соединения были разоружены, а личный состав использовался исключительно на трудовом фронте. Запретив при этом какие-либо конкретные официальные высказывания по поводу будущего устройства России.

— Значит, приказ разоружить русские соединения исходит от… Гитлера?! — удивленно переспросил Власов. — Простите, я этого не знал. Мне казалось…

— Что вам казалось? — резко, предостерегающе спросил теперь уже Гиммлер. Он не знал, что авторство этой злополучной идеи остается для Власова тайной. И засомневался: был ли смысл открывать ее?

— Видите ли, я верил, что…

И хотя он не договорил, Скорцени прекрасно понял, чему русский генерал верил вплоть до последних дней, — что стоит ему пробиться на прием к Гитлеру, и проблема сразу же будет устранена, все решится как нельзя лучше. Он-то считал, что все беды РОА — результат козней гестапо и СД.

Конечно, гестапо и СД имели свой интерес к особе перебежчика. Скорцени мог бы многое рассказать этому мечущемуся между фронтами и концлагерями генералу по поводу того, как СД, с благословения того же Гиммлера, усиленно просвечивало его самого и его кадры, выискивая среди них агентов русской разведки. Как именно они мешали ему пробиваться в кабинеты Кейтеля, Геринга и того же Цейтцлера. Тем не менее Гиммлер прав: главным препятствием на пути к созданию полноценной освободительной армии с самого начала являлся не кто иной, как фюрер, не желавший даже слышать ни о какой русской армии, ни о каком освободительном движении, ни о каком воссоздании русской империи.

Мало того, Скорцени мог бы оголить перед генералом и некоторые другие тайные пружины незримого конфликта между СС, СД, гестапо и «Русским комитетом» Власова.

Именно в то время, когда Власов зарождал идею РОА, Гиммлер усиленно создавал иностранные соединения эсэсовских войск. Храбрость норвежских и датских легионеров, сражавшихся в дивизии СС «Викинг», упорство югославских коммандос из дивизии «Принц Евгений», действия других национальных подразделений давали рейхсфюреру повод ставить вопрос о формировании множества новых частей СС из украинцев, венгров, хорватов, а возможно, из русских. Но с условием, что они будут находиться в его личном подчинении, а не в подчинении Власова, а, следовательно, — в подчинении Генерального штаба сухопутных войск. Кроме всего прочего, появление на фронтах дивизий Русской освободительной армии мешало бы пропаганде создания «славянской колониальной империи», доминиона Великой Германии.

— Да, таковой была воля фюрера, — произнес Гиммлер, несколько поколебавшись. — Теперь я могу сказать вам об этом. Точно так же, как могу сообщить, что в последнее время Гитлер пересмотрел свои взгляды на эту проблему. По крайней мере, начал придавать ей значительно больше внимания, чем раньше.

«Раскрыв позицию фюрера, Гиммлер, таким образом, пытается укрепить доверие русского генерала к себе, а главное, к генерал-полковнику Цейтцлеру, — понял Скорцени. — По мере того как скудеют мобилизационные ресурсы вермахта, акции русских добровольческих соединений все возрастают и возрастают. Может кончиться тем, что Восточный фронт будет состоять исключительно из русских. А что, русские против русских! — мрачно улыбнулся про себя первый диверсант рейха. — Варварство против варварства. И пусть истребляют друг друга! Пусть самым жесточайшим образом истребляют!»

— Могу сказать вам больше, господин генерал, — выкладывал Гиммлер оставшиеся козыри доверия. — Нам тогда стоило немалых усилий, чтобы помешать разоружению русских батальонов и, сохранив их, как воинские соединения, направить на западные рубежи рейха, в частности, на партизанские фронты Сербии и Хорватии. Именно эти батальоны, уже проверенные и испытанные в боях против врагов рейха, и станут основой будущих дивизий РОА.

— Мы всегда будем признательны вам за это, — слишком холодно для такого случая поблагодарил Власов. — Как, по-вашему, на какое количество дивизий мы могли бы рассчитывать, создавая Русскую освободительную армию?

— А сколько бывших советских войск сражается в рядах вермахта в наши дни?