Читать книгу - "Укрощение демонов - Сергей Самаров"

Кажется, я зря попытался блеснуть интеллектом перед комбатом. Теперь загоняет. И без злобы, но с улыбочкой, уважительно. Промолчал бы и спал себе спокойно, как другие. А если язык распустил, то отправляйся в новую разведку, стаптывай башмаки, пока служба не кончилась. Чем отличается охламон от Тутанхамона, школьник объяснить, наверное, не сможет. Нынешние школьники вообще с интеллектом не дружат. Сколько ни сталкивался, не уставал их тупости удивляться. Впрочем, с современными школьными программами это естественный процесс. Школьники будут в один голос утверждать, что Тутанхамон — это чья-то собака, а охламон — герой какого-то фильма про собаку. Был вроде бы фильм с таким названием. Но комбат, как-никак, человек с высшим образованием и обязан знать, кто такой Тутанхамон. А охламонами он же, помнится, называл молодых солдат, которые не выдержали первого месяца службы в спецназе ГРУ. Ребята одного со мной призыва. Их тогда отправляли дослуживать в спецназ ВДВ. Там спокойнее. Там при занятиях нагрузок таких, как у нас, не бывает. Хотя ребята, как сначала казалось, серьезные, крепкие, все, как один, спортсмены не ниже первого разряда, представители разных видов единоборств. Я всегда считал, что борцы, например, парни терпеливые. Но, оказывается, они умеют терпеть только тогда, когда им шею ломают. А чтобы ползать несколько километров на спине, другой вид терпения требуется — характер. Требуется умение не обращать внимания на жесткие мозоли, что на лопатках набиваешь.

Умение терпеть требуется и во многом другом. Например, в возможности отвечать за свои действия или слова. Раз я распустил язык, и комбат лишний раз обо мне вспомнил, значит, следует идти в разведку и не роптать даже внутренне, хотя мы сегодня уже ходили в разведку и в два конца оттопали двадцать четыре километра. Сейчас в один конец идти столько же и даже больше. Но если начнешь роптать, значит, будешь себя жалеть, думать о несправедливости, о том, что устал больше других, и станешь в самом деле уставать. А уставать в боевой обстановке никак нельзя.

Я уже давно убедился, еще до армии, еще когда занимался спортом, что усталость — это явление характера и жалкой любви к себе. Перебороть эту усталость просто. Нужно себя не жалеть и жестче к себе относиться. Понимание этого даже в спорте, даже на лыжне, способно творить чудеса. Перестанешь себя жалеть, и нет усталости. И пусть противник, который много титулов и званий имеет, устает, а ты останешься свежим и неизмученным. Это всегда меня выручало в спорте. И в боевой обстановке тоже. Я много слышал про умение терпеть. Но я по себе знаю, что я не терплю, я просто не верю в то, что мне тяжело. Не верю, и все тут. Вот потому усталости не чувствую и полностью на себя рассчитываю.

Что и как чувствует и ощущает Вася Скворечня, я не знаю. Ни разу с ним на эту тему не разговаривали. Его приставили ко мне в качестве наставника с первых дней службы. Я сначала пытался за счет подвешенного языка показать Скворечне свое преимущество. Интеллект никуда не денешь, и я это демонстрировал при каждом удобном случае. Вася терпеливо все сносил, хотя вопросов задавал много. Если я говорил что-то непонятное, он переспрашивал и требовал дотошно объяснить. Но я подробностей и мелких деталей иногда и сам объяснить не мог. Знания мои, как я сам понял, оказались неглубокими. А природа Скворечни требовала деталей. Он любил до всего добираться, чтобы понимать. И мы иногда вместе садились к ротному компьютеру, чтобы уточнить что-то, что я объяснить не мог. Тем не менее Вася звал меня «ходячей энциклопедией». Уважительно. И никогда не замечал, что я как-то пытаюсь подчеркнуть свое превосходство. А если этого не замечают, зачем это подчеркивать? Это я понял быстро, и тогда уже мы с Васей стали равными. Но только не в боевой подготовке.

Командир взвода у нас деловой, конечно, и знает, что солдатам нужно преподавать. Но все на лету схватить невозможно. За два года службы, как говорили, еще можно было воспитать относительно неплохого спецназовца. За год это сделать чрезвычайно трудно. И именно потому в спецназе ГРУ разработали систему наставников. К каждому молодому солдату прикрепляли старослужащего, желательно солдата-контрактника. И что не было освоено на общих занятиях, мы оттачивали в так называемое «личное время» со Скворечней.